Многие СМИ уже написали о докладе Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР) про рост антиэкстремистского правоприменения. В докладе приводятся данные статистики Верховного суда, показывающие быстрый рост числа осужденных по самым известным антиэкстремистским статьям Уголовного кодекса – 280 (призывы к экстремистской деятельности), 282 (возбуждение ненависти), 282.2 (продолжение деятельности запрещенной за экстремизм организации) и некоторым другим.

Поскольку данные ВС не раскрывают содержание обвинений, анализ авторов ЦЭПР того, против представителей каких идейных течений применяются эти статьи УК, основаны на  наших данных об осужденных к лишению свободы за ненасильственные действия. Конечно, таких людей довольно мало в общей массе осужденных за «ненасильственный экстремизм», но Центр «Сова» имеет представление и о большинстве других осужденных и это позволяет нам согласиться в целом с оценками авторов доклада. Впрочем, практически все те же наблюдения мы уже делали ранее в наших годовых докладах (см. здесь и здесь).

Нам уже приходилось несколько раз комментировать для СМИ доклад ЦЭПР, и это подтолкнуло к необходимости суммировать эти комментарии на нашем сайте.

Отнюдь не оспаривая факт роста числа осужденных по перечисленным статьям, мы хотели бы тем не менее внести ясность в то, чем на самом деле является уголовное антиэкстремистское правоприменение в целом и как в этом контексте выглядят рассмотренные в докладе ЦЭПР цифры.

«Сова» опирается на менее полные, чем у ВС, но зато более конкретные знания о делах, что позволяет нам классифицировать их не только по статьям приговоров, но и по реальному содержанию деяний, их идейной направленности, правомерности их правовой оценки и т.д. (в некоторых случаях такая классификация имеет, конечно, предварительный характер, так как данных не хватает).

Для классификации важно понимать, в первую очередь, что антиэкстремистское правоприменение возможно не только в отношении высказываний, как может показаться тем, кто отождествляет закон «об экстремизме» и ст. 282 УК. Есть четыре категории «преступлений экстремистского характера», хотя следует иметь в виду, что у заметной части осужденных в приговоре соседствуют деяния из разных категорий. И как мы видим ниже, динамика правоприменения по этим категориям разная.

Простая статистика «Совы» по лицам, осужденным за «преступления экстремистского характера» (за вычетом освобожденных по амнистии, отправленных на лечение, оправданных, освобожденных от ответственности по примирению сторон и т.д., но включая осужденных условно), выглядит так:

Легко видеть, что, количество осужденных в целом имеет непростую динамику, оно не то чтобы равномерно снижается или растет. Но эта неровная кривая складывается в основном из двух простых трендов: подъема и потом спада количества осужденных за идеологическое насилие и непрерывного роста числа осужденных за высказывания (резко ускорившегося в 2015 году).

Данные по вандализму не имеют столь ярко выраженной динамики, а в отношении количества осужденных за участие в организациях мы можем делать лишь предварительные оценки, так как здесь наши данные заметно неполны.

Снижение количества приговоров за расистское и т.п. насилие отчасти объясняется спадом самого такого насилия, но вот быстрый рост числа приговоров за высказывания невозможно аналогичным образом объяснить бурным ростом пропаганды терроризма, экстремизма, расовой вражды и т.д., так как мы не видим этого роста, а санкции «за слова» все равно остаются – с неизбежностью – весьма и весьма выборочными. Поэтому возникает вопрос, с чем же связан такой бурный рост приговоров «за слова».

Мы не раз критиковали правоохранительные органы за то, что они перефокусируют внимание с более опасных, на наш взгляд, насильственных преступлений, на «пропаганду». Тем более, что очень часто речь идет о довольно-таки малозначительных и, следовательно, не очень опасных высказываниях, не говоря уже о тех приговорах, которые мы считаем просто неправомерными (их доля держится в пределах 10%).

Легко предположить, что такого рода приговоры служат политическим инструментом давления на те или иные политические и идейные течения. Но не менее весомой должна считаться гипотеза, что за последние годы полиция просто освоила непривычную ранее технику расследования публичных высказываний в интернете и обнаружила, что такие дела расследуются в среднем легче, чем дела об уличных нападениях, составлявших ранее основу отчетности по противодействию «преступлениям экстремистской направленности».

Эти предварительные наблюдения должны служить основой для более обстоятельного обсуждения проблем антиэкстремистского правоприменения, чем и старается заниматься Центр «Сова» в своих периодических докладах (все годовые доклады доступны здесь и здесь), в других аналитических докладах (см., например, этот или этот доклад, или или статьи Н.Юдиной и Д.Дубровского в сборнике, С. 177-228).

Желающие могут более подробно изучить статистику антиэкстремистского правоприменения, пользуясь открытой базой данных на нашем сайте.