1 августа 2016 года группа правозащитников направила председателю Верховного суда России Вячеславу Лебедеву письмо, в котором предлагает составить новые разъяснения судебной практики по делам о преступлениях экстремистской направленности, а также настаивает на необходимости внесения изменений в антиэкстремистское законодательство.
Под обращением подписались председатель Московской Хельсинкской группы (МХГ) Людмила Алексеева, член МХГ Валерий Борщев, директор центра "Сова" Александр Верховский, председатель Ассоциации пользователей Интернета Саркис Дарбинян, президент Института прав человека Сергей Ковалев, исполнительный директор движения "За права человека" Лев Пономарев, директор фонда "Общественный вердикт" Наталья Таубина, председатель совета правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов, исполнительный директор фонда "Голос" Лидия Шибанова, а также Илья Шаблинский.
Эксперты констатировали быстрый рост числа обвинительных приговоров по статьям УК, касающихся публичных высказываний, которые могут быть отнесены к экстремистским или террористическим. Растет доля случаев, в которых судами назначается наказание в виде лишения свободы, а также растет доля приговоров, выносимых за высказывания, сделанные в интернете: в первом полугодии 2016 года, по данным центра "Сова", она достигла 90%. Значительная часть этих приговоров носит несправедливый или как минимум спорный характер, а некоторые даже противоречат позиции Верховного суда, выраженной постановлением пленума № 11 "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности".
В связи с этим правозащитники призвали Верховный суд внести на рассмотрение Госдумы поправки в антиэкстремистское законодательство. Во-первых, в составе ст. 282 УК есть такое действие как "унижение достоинства человека либо группы лиц" по различным групповым признакам, отметили они. По сути оно схоже с оскорблением, которое в 2011 году было декриминализовано, и аналогичным образом перенести в КоАП правозащитники предлагают "унижение достоинства" из ст. 282 УК. В качестве яркого примера спорного применения этого состава они приводят дело Максима Кормелицкого, опубликовавшего фотографию с оценочным суждением о православных, выраженном в нецензурной форме.
Во-вторых, эксперты предложили уточнить понятие "возбуждение ненависти и вражды" в ст. 282, а также формулировки составов ст.ст. 280, 280.1, 354.1 и ч. 1 ст. 148 УК в духе интерпретации "возбуждения ненависти", которое давал пленум Верховного суда в постановлении № 11. Публичные высказывания, чтобы стать криминальными, должны содержать призыв к особо опасным противоправным действиям или утверждение правильности таких действий - по аналогии с тем, как сформулирован состав ст. 205.2 УК, считают правозащитники. Кроме того, изменение состава статей можно связать с изменением определения экстремистской деятельности в федеральном законе "О противодействии экстремистской деятельности" в соответствии с Шанхайской конвенцией о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, в которой он увязано с применением или опасностью применения насилия.
В-третьих, авторы письма подвергли сомнению оправданность существования Федерального списка экстремистских материалов, который включает уже более трех с половиной тысяч пунктов и не может служить для граждан источником знания о том, какие материалы не следует распространять.
В-четвертых, формулировку ч. 1 ст. 20.3 КоАП следует уточнить так, чтобы учитывался контекст и демонстрирования нацистской символики и намерения того, кто ее демонстрирует, отметили правозащитники.
Кроме того, они предложили Верховному суду дать ряд рекомендаций по рассмотрению дел экстремистской направленности. Во-первых, считают эксперты, судам следует в большинстве случаев воздерживаться от проведения судебной экспертизы инкриминируемых высказываний, так как если предположительно противоправный призыв не может быть адекватно понят судьей и следователем, то чаще всего он не может быть адекватно понят и целевой аудиторией и потому не представляет значительной опасности. Чрезмерная опора на привлекаемых экспертов искажает и суть расследования, удлиняет и удорожает его, а также создает огромный спрос на экспертов, который уже невозможно удовлетворить качественно, - поэтому Верховному суду предлагается инициировать дискуссию с органами следствия и прокуратуры по этому поводу.
Во-вторых, суды во многих случаях не учитывают общественную опасность высказывания. Между тем, в подготовленном экспертами УВКПЧ ООН Рабатском плане действий сформулированы критерии, согласно которым при рассмотрении дел об экстремистских высказываниях следует учитывать их стиль, контекст, личность автора, умысел, вероятность наступления тяжких последствий в результате призывов и степень их публичности.
В-третьих, указано в письме, применительно к интернету важно оценивать публичность как изменяющийся параметр: опубликованные в сети материалы могут быть доступны как малому числу людей, так и большому, сайты и страницы в соцсетях обладают разной популярностью и т. д. В качестве самого простого критерия публичности в интернете предлагается использовать порог в 3000 просмотров (по аналогии с "реестром блогеров").
В-четвертых, при рассмотрении дел о репостах в соцсетях не изучаются его мотивы, в то время как противоправный сам по себе можно репостить и с целью поддержки, и с целью критики, и просто для ознакомления читателей. Кроме того, репост по сути является формой цитирования, и на него логично распространить разъяснения о цитировании, данные Верховным судом применительно к СМИ. Прочие отметки в соцсетях (лайки, отметки на фотографиях) не должны рассматриваться в качестве формы поддержки или распространения публикаций, добавляют правозащитники.
В-пятых, публикация считается длящимся преступлением или правонарушением, и процессуальные сроки отсчитываются от даты ее удаления или обнаружения правоохранительными органами. Но наибольшее число просмотров публикация набирает в первые дни или недели после публикации, а затем количество просмотров снижается до нуля - поэтому целесообразно подходить к определению момента окончания преступления или правонарушения индивидуально, уверены эксперты. По крайней мере, следует исключить ответственность по ст. 20.29 КоАП за распространение материала, запрещенного уже после момента публикации.
В-шестых, пишут эксперты, нуждается хотя бы в минимальных уточнениях понятие "определенной социальной группы", так как на практике таковыми группами признаются или не признаются самые разные группы людей.
В-седьмых, правозащитники обращают внимание на необходимость уточнения механизма функционирования списка лиц, включенных в список Росфинмониторинга. Подозреваемые и обвиняемые по делам экстремистской направленности ограничены в доступе к собственным средствам в банках, и это ни на чем не основанное наказание, применяющееся неизбирательно.
Наконец, авторы просят Верховный суд сразу дать разъяснения по новой ст. 205.6 УК (несообщение о преступлении), так как "возникает впечатление, что к уголовной ответственности по ней может быть привлечен человек, узнавший в интернете или в СМИ о тех или иных событиях, которые будут позже квалифицированы по одной из перечисленных в ст. 205.6 статей УК, и не сообщивший об этом. Особенно трудно представить, как будет определяться ответственность людей, ознакомившихся в интернете с призывами, которые позже будут признаны призывами к террористической деятельности".
