14 мая 2019 года Совет при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) опубликовал справку о применении статей 205.5 УК (организация деятельности террористической организации) и 282.2 УК (организация деятельности экстремистской организации. Этот документ был направлен в Верховный суд России с предложением сформулировать подробные разъяснения по применению этих уголовно-правовых норм. Кроме того, СПЧ предложил включить своих членов в состав рабочей группы по вопросам обобщения судебной практики по делам о нарушении законодательства о свободе совести, если такую планируется формировать в рамках исполнения президентского поручения. Верховный суд ответил, что рабочую группу формировать не планирует, а предложения СПЧ учтет в дальнейшей работе.

Ниже мы републикуем справку, направленную в Верховный суд России. Ее авторы – член СПЧ, директор центра "Сова" Александр Верховский и председатель комиссии СПЧ по гражданскому участию в правовой реформе, судья Конституционного суда России в отставке Тамара Морщакова.

СПРАВКА

об отдельных аспектах правоприменительной практики по ст. 205.5, 282.2 Уголовного кодекса Российской Федерации

Представляется, что требуют более развернутого истолкования Верховного Суда Российской Федерации (далее – ВС РФ) признаки объективной и субъективной стороны закрепленных в чч. 1 и 2 ст. 205.5 и чч. 1 и 2 ст. 282.2 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ) таких составов преступлений, как продолжение или возобновление усилий по организации деятельности запрещенной террористической или экстремистской организации и «участию» в таковой.

В абзацах 1–3 п. 22.7 постановления Пленума ВС РФ № 1 от 9 февраля 2012 г. указывается:

«Уголовная ответственность по части 1 статьи 205.5 УК РФ наступает за организацию деятельности террористической организации, состоящую в действиях организационного характера, направленных на продолжение или возобновление противоправной деятельности запрещенной организации (например, созыв собраний, организация шествий, использование банковских счетов, если это не связано с процедурой ликвидации); под участием в деятельности террористической организации понимается совершение лицом умышленных действий, относящихся к продолжению или возобновлению деятельности данной организации (проведение бесед в целях пропаганды деятельности запрещенной организации, непосредственное участие в проводимых организационных мероприятиях и т. п.)

При совершении организатором (руководителем) или участником террористической организации конкретного преступления его действия подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных частью 1 или частью 2 статьи 205.5 УК РФ и соответствующей статьей Особенной части УК РФ»[1].

Последняя фраза подчеркивает, что ст. 205.5 УК криминализирует применительно к террористической организации действия по ее организации и участию в ней и в тех случаях, когда они не связаны с совершением другого преступления (как и ст. 282.2 УК РФ применительно к экстремистской организации). При этом постановление Пленума ВС РФ, давая толкование закона, описывает признаки данных деяний, относящиеся только к объективной стороне состава преступления[2] – вне связи с доказанностью стремления к продолжению или возобновлению деятельности террористической (или экстремистской) направленности. Между тем от действий, названных в качестве реализующих объективную сторону преступления, должны отграничиваться внешне сходные с ними акты поведения, которые при кажущейся их обусловленности запретом организации, не ориентированы на продолжение или возобновление ее деятельности. Необходимы дополнительные разъяснения, чтобы не допустить привлечения к уголовной ответственности таких лиц, которые, участвуя в общении бывших членов организации, не преследовали целей и не предпринимали усилий к продолжению ее деятельности, то есть не имели умысла, на совершение деяний, соответствующих составам тяжких и особо тяжких преступлений, предусмотренных ст. 205.5 и 282.2 УК РФ.

1. Так, требует разъяснения, что ни само по себе судебное решение о запрете деятельности организации как террористической или экстремистской, ни установленное им нарушение организацией ее уставных целей и задач, а также действующего законодательства не являются основанием для уголовного преследования в отношении лиц, которые были, так или иначе, связаны с ее деятельностью. Это относится не только к той деятельности, которая осуществлялась ими до момента запрета, что уже разъяснено ВС РФ, но и к последующим их действиям, если в них отсутствуют какие-либо из признаков названных составов преступлений.

При этом принятое по административному иску решение о запрете организации не подтверждает наличие признаков состава уголовно наказуемого продолжения ее деятельности, не может предрешать виновность в нем бывших ее членов, так как это – в силу конституционного принципа законного и компетентного суда для каждого дела – не является предметом рассмотрения административного суда и устанавливается только приговором по уголовному делу.

2. Основанием для привлечения к ответственности за продолжение деятельности запрещенной организации не могут выступать сами по себе взгляды ее участников, не носящие криминального характера. Необходимо отграничивать действия, вытекающие из убеждений отдельных лиц или их групп, входивших в запрещенную организацию, от действий, которые представляют собой именно общественно опасное продолжение запрещенной деятельности (путем возобновления организации или участия в ней).

Применительно к религиозным объединениям это вытекает из сохраняющей свою силу правовой позиции Конституционного Суда РФ, согласно которой принадлежность к той или иной религии и ее исповедование не являются основанием для запрета организации, а конституционная свобода совести участников организации им не ограничивается. При этом неотъемлемым элементом религиозной практики являются также религиозные действия (молитвы, адресованные многим проповеди, совершение групповых обрядов), что подтверждено ст. 28 Конституции РФ, гарантирующей право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию. Из этого вытекает, что осуществление соответствующих религиозным взглядам действий, не обусловленное существованием запрещенной организации, не предопределяет продолжение или возобновление ее деятельности, а проведение религиозных собраний не является аналогом мероприятий запрещенного объединения. Это требует подробных и конкретных разъяснений, позволяющих избежать преследования бывших участников запрещенной организации за продолжение собственно религиозной практики.

3. Для того чтобы более ясно обозначить отличие уголовно наказуемых действий от не имеющих такого характера, перечень примеров, приведенных в процитированных абзацах п. 22.7 постановления Пленума ВС РФ, хотя он не может быть исчерпывающим, представляется целесообразным дополнить указанием на действия, которые, напротив, не должны пониматься как направленные на организацию деятельности террористической (или экстремистской) организации или участие в таковой. Например, следует сформулировать, что не может признаваться криминальным публичное повторение отдельных положений программы запрещенной организации, которые присутствуют в программах других, не запрещенных организаций. Также не может считаться признаком участия в запрещенной организации тот факт, что у кого-то из бывших ее членов или у лиц, не имевших к организации никакого отношения, остались единичные экземпляры изданной организацией литературы, так как такие издания могут храниться дома у лица случайно и вне связи с какими-то криминальными мотивами (например, человеку вручили брошюру на улице, и он ее не выбросил), то есть сам по себе такой факт не является доказательством участия в деятельности организации, его продолжения и, тем более, присоединения к ней.

Не подпадают также под признаки состава преступлений, предусмотренных ст. 205.5 и 282.2 УК РФ, действия специалиста-профессионала по ремонту офисного помещения или оборудованию либо присутствие лица на проведенной организацией лекции, даже если действия, например, лектора квалифицируются как уголовно наказуемые.

4. В действующих постановлениях Пленума ВС РФ нет достаточных разъяснений относительно разграничения и возможной квалификации действий организаторов и участников («организации» и «участия»), в том числе применительно к продолжению деятельности запрещенных террористических и экстремистских организаций в соответствии с чч. 1,2 ст. 205.5 и 1, 2 ст. 282.2 УК РФ.

Постановление Пленума ВС РФ № 1 воспроизводит (в результате поправок, внесенных в него в 2016 году) в точности то же понимание «организации» и «участия», которое было дано первоначально в Постановлении Пленума ВС РФ № 11 от 28 июня 2011 г. «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности». Соответствующие синхронные уточнения необходимы также одновременно к двум этим актам судебного толкования названных положений УК РФ.

В частности, это должно касаться отграничения организационных действий от действий, которые при внешнем сходстве с ними таковыми не являются, что может быть также показано на примерах отнесения к организационным функциям планирования мероприятия, привлечения к его проведению других участников, в отличие от действий участника по техническому оборудованию или обеспечению доступности помещения, который не должен признаваться организатором.

Сущностное соотношение функций организатора и участника имеет значение как при конкуренции составов их деяний, так и для решения вопроса о квалификации действий по совокупности этих преступлений, предусмотренных разными частями ст. 205.5 или 282.2 УК РФ. В п. 22.7 Постановления ВС РФ № 1 разъяснено, что действия организатора запрещенной организации, который участвовал и в ее деятельности, подлежат квалификации только по ч. 1 ст. 205.5 УК РФ, т.е. не требуют дополнительной квалификации – по совокупности преступлений – также по ч. 2 этой статьи. Данное разъяснение, исходящее из закрепленного в ст. 6 УК РФ запрета осуждения и наказания дважды за одно и то же, ориентирует на последовательное соблюдение этого подхода и в других ситуациях привлечения к ответственности за названные деяния, что обусловливает соответствующие уточнения в актах судебного толкования.

Во-первых, это необходимо для ситуации, когда лицо в один период деятельности организации выступало как ее участник, а в другой как организатор. Квалификация этих действий по совокупности преступлений, приводила бы не только к отступлению от указанного в постановлении Верховного суда подхода, но и к явной несправедливости наказания, так как при осуждении по совокупности преступлений, если хотя бы одно из них является тяжким или особо тяжким, исключается определение наказания на основе принципа поглощения. И в результате, обвиняемому, который выступал в роли то организатора, то участника, назначалось бы более строгое наказание, чем тому, кто выполнял обе эти функции в течение всего периода деятельности организации, поскольку его действия, как уже оговорено в Постановлении Пленума ВС РФ, не требуют квалификации по совокупности с нормой об ответственности за участие в ней.

Во-вторых, нет разъяснений относительно квалификации деяния и назначения наказания в случае, когда после запрета организации ее члены продолжают организованную экстремистскую или террористическую деятельность в других группах, что также может привести к квалификации деяния по совокупности статей 205.4 и 205.5 УК РФ либо ст. 282.1 и 282 УК РФ и в результате – к нарушению запрета наказания дважды за одно и то же деяние.

Нарушение этого запрета провоцируется и тем, что согласно ч. 2. ст.24 Федерального закона от 6 марта 2006 г. N 35-Ф3 «О противодействии терроризму» террористическое сообщество после вступления в силу в отношении его членов приговора по ст. 205.4 УК РФ должно признаваться террористической организацией. Поэтому необходимо разъяснить в Постановлении Пленума ВС РФ, что иное наименование (иная квалификация) статуса сообщества - после состоявшегося привлечения его участников к уголовной ответственности по ст. 205.4 УК РФ – не может далее приводить к обвинению (квалификации действий) ранее не привлеченных к ответственности его членов также и по ст. 205.5 УК РФ за продолжение участия в деятельности террористической организации, прежде рассматривавшейся как террористическое сообщество.

5. В п. 22 Постановления Пленума № 11 раскрывается понятие прекращения участия в деятельности запрещенной организации:

«Под добровольным прекращением участия в деятельности экстремистской организации применительно к ... примечанию» (к ст. УК РФ) «понимается прекращение лицом преступной деятельности при осознании им возможности ее продолжения. Оно может выражаться, например, в выходе из состава экстремистской организации, невыполнении распоряжений ее руководителей, отказе от совершения иных действий, поддерживающих существование организации, отказе от совершения преступлений».

Это разъяснение по существу уточняет и понятие участия в деятельности организации, приводя примеры возможных форм его прекращения, которые связаны с формальным или косвенно подтверждаемым определенными действиями отказом от членства. Однако представляется необходимым ориентировать суды на то, что им надлежит проверять и признавать отказ от участия в организации, исходя из имеющихся в конкретном случае у обвиняемого возможностей подтверждения такого факта разными действиями и доказательствами, которые, во всяком случае, не могут отвергаться, пока обвинение не докажет их недопустимость, неотносимость или недостоверность. При этом не могут использоваться против бывших участников организации какие-то факты поведения, которые связаны с их прежней принадлежностью к организации, и отношениями внутри нее. Это не может презюмироваться как направленное на продолжение участия в организации, поскольку последнее в силу презумпции невиновности должно обосновываться стороной обвинения и не подлежит опровержению обвиняемым.

ВС РФ уже дал разъяснения относительно того, что действия, квалифицируемые по ст. 205.5 и 282.2 УК РФ, становятся преступными с момента включения запрещенной организации в соответствующий официальный реестр. Кроме того, в п. 22 Постановления Пленума ВС РФ указаны примеры действий лиц, входивших ранее в запрещенные организации, которые признаются подтверждающими отказ от продолжения участия в них. Однако при необходимом дополнении имеющихся разъяснений должно учитываться, что существуют и такие организации, где нет ни формального членства, ни процедур отказа от него.

Кроме того, аналогично тому, что в Постановлении Пленума ВС РФ оговаривается допустимость совершения банковских операций, связанных с ликвидацией запрещенной организации, следует оговорить правомерность и некоторых совместных действий членов запрещенных организаций по преобразованию последних в соответствии с другими программными целями и методами работы, чтобы были исключены те основания, которые стали причиной запрета организации. Необходимо также указание на то, что попытка такого «переучреждения» не может признаваться уголовно наказуемой деятельностью. Не могут рассматриваться в качестве таковой и предпринимаемые членами запрещенных организаций шаги по обеспечению судебной защиты их коллективных или индивидуальных прав, в том числе для оспаривания запрета организации, решения имущественных вопросов и т.д., если только их действиями не нарушаются какие-либо иные нормы уголовного закона.

При этом лица, входившие в запрещенные организации, могут в той или иной форме сохранять (продолжать) общение, в том числе собираться вместе, поддерживать переписку и т. д., что нельзя квалифицировать как продолжение участия в запрещенной организации, поскольку заявлено другое содержание коллективной деятельности, которая могла бы быть признана уголовно наказуемой только в процессе уголовного преследования по новому обвинению, не связанному с продолжением деятельности ранее запрещенной организации.

Приведенные в Постановлении Пленума ВС РФ № 11 (п. 22) примеры действий, подтверждающие отказ от продолжения участия в запрещенной организации, не являются исчерпывающим перечнем, как и не обязывают тех, кто принимал участие в деятельности запрещенной организации, опровергать возможные подозрения в ее продолжении: следует, напротив, подчеркнуть при дополнении разъяснений, что уголовное преследование по таким делам происходит в соответствии с конституционными принципами справедливого правосудия, исходя из права защищать себя всеми способами, не запрещенными законом, презумпции невиновности, права на судебную защиту и на отказ от показаний против себя самого, а также запретов использовать недопустимые доказательства и подвергаться повторному осуждению за одно и то же преступление (статьи 45, 46, 47, 49, 50 и 51 Конституции РФ).

Таким образом, представляется, что – в свете актуальных проблем, возникающих в судебном правоприменении – названные Постановления Пленума ВС РФ нуждаются в дополнениях в целях формирования законной и обоснованной судебной практики при определении необходимых и достаточных доказательств, подтверждающих продолжение и возобновление деятельности запрещенной организации и обеспечивающих правильную квалификацию деяний в условиях конкуренции норм уголовного законодательства. Такого рода дополнения к имеющимся разъяснениям Пленума ВС РФ, направленные на устранение неопределенности нормативных положений ст. 205.5 и 282.2 УК РФ, служили бы единообразному применению уголовного закона и тем самым соблюдению конституционного принципа равенства перед законом и судом при привлечении к уголовной ответственности.