27 сентября 2011 года газета «Новые известия» опубликовала интервью с директором Центра новой социологии и изучения практической политики «Феникс» Александром Тарасовым  о ксенофобных настроениях в современном российском обществе. Приводим текст интервью полностью.

Продолжается дискуссию в рамках рубрики «Риски XXI века». Националистическую риторику в ходе думской избирательной кампании будут использовать многие партии, прогнозирует социолог Александр ТАРАСОВ. По его словам, власть нуждается в управляемом обществе, а ксенофобская идея позволяет легко манипулировать гражданами.

– В России политические партии, выражавшие националистические взгляды, лишили регистрации. Крупнейшие движения националистов запрещены как экстремистские. Скинхеды, убивавшие людей с другим цветом кожи, посажены в тюрьмы, и многие – пожизненно. В какой мере российские националисты побеждены?

– Наци-скинхеды, действительно, на спаде. Четыре года назад их было по стране тысяч 70, сейчас – вдвое меньше. Хотя не обязательно все они были поклонниками Гитлера и кого-то убивали. Две трети из них – это «модники». Старшеклассники или учащиеся ПТУ, которые «правильно» одевались, стриглись и показывали свою «крутость» перед одноклассниками.

– Вы сказали, что наци-скинхеды на спаде. А как же Манежка?

– А там скинхедов почти не было. Там были футбольные фанаты и члены националистических организаций.

– Скинхеды и члены националистических организаций – это не одно и то же?

– Нет. Наци-скинхеды – это не организация, а молодежная субкультура, так же, как, например, панки или рэпперы. Скинхеды разделяются на три ветви: наци-скинхеды (или ультраправые), «красные скины» (или левые) и треды – те, кто просто стригутся наголо и слушают определенную музыку, но равнодушны к политике и никого не бьют. Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ) и «Славянский союз» именно для того власть создала, чтобы с их помощью поставить под контроль наци-скинхедов. Их уже была огромная масса, а что в их среде происходило, оставалось неизвестным. Внедрить к ним осведомителя невозможно. Это группы по пять-десять человек, которые вместе учились, вместе жили во дворе, давно друг друга знают, и лет им по 15. Где вы найдете 15-летнего сотрудника?

– Зачем запретили ДПНИ и «Славянский союз»?

– Потому что с их лидерами случилось то, что часто бывает с лидерами ультраправых. Они помнят, как Гитлера внедрили в партию как осведомителя, а он ее захватил, а потом и всех остальных обыграл. Вот они и решили, что у них так же получится, и начали зарываться, вести себя отвязно. На Поткина  пришлось даже дело заводить, показывать ему, кто главный. А Демушкин дал интервью китайскому телевидению, в котором пообещал со всеми азиатами «разобраться». Махал ножом перед камерой и заявлял, что у него в автомобиле два карабина и пистолет. Китайцы это пустили в эфир. Потом из китайского МИДа в наш пришел запрос. Наш МИД обратился в органы, там схватились за голову и завели дело по незаконному хранению оружия.

– Что стало с членами националистических организаций?

– Они ведут себя тише. Наиболее буйных уже выловили. Уличные компании, которые могут в пьяном виде кого-то побить, разумеется, остались. А что касается ультраправых организаций, то их в России примерно 80. Они всегда были в состоянии раскола, и все их попытки объединения заканчивались ничем. Лидеры встречались, подписывали декларации, обещали собрать объединительный съезд, но уже до съезда успевали переругаться по поводу того, кто из них самый главный фюрер.

– Насколько многочисленны эти организации?

– От нескольких десятков человек у большинства до тысяч у самых крупных. Причем все это размазано по стране.

– Насколько велико националистическое подполье, представителями которого были недавно осужденные Тихонов и Хасис?

– Таких очень мало. Это должны быть совсем уж отмороженные и отчаянные. К тому же прошло еще мало времени, чтобы это развилось. Стали по-серьезному сажать наци-скинов. Произошло очень сильное разочарование. Распространилось мнение, что на легальном поле ничего сделать нельзя. И поэтому нужно создавать правое партизанское подполье. Часть поджогов автомобилей, которые продолжаются в последнее время, совершили не анархисты, а крайне правые. Они проводят эти акции максимально конспиративно, не пользуются Интернетом и мобильниками.

– Зачем националисты жгут автомобили?

– Они жгут автомобили по определенному признаку. Например, автомобили богатых кавказских предпринимателей.

– Убивать стали меньше, но начали поджигать автомобили?

– Насколько меньше стали убивать, мы не знаем. Лет пять назад об убийствах на национальной почве становилось известно сразу. Сейчас в большинстве случаев мы узнаем только о раскрытых делах после передачи в суд. А о том, что не раскрыто и не расследовано, мы не знаем.

– Правоохранительные органы стараются не привлекать внимание к преступлениям на межнациональной почве?

– Да, я думаю, есть указание не будоражить общественность. А статистика «Совы» гиперкритична. Например, избили азиата или африканца. Забрали у него телефон и при этом кричали: «Бей чурок!» Тут могут быть две версии. Напали по расистским мотивам, а телефон взяли заодно, почему бы не взять. Или же главной целью был телефон, а про чурок кричали для отвода глаз. Такие случаи «Сова» не считает, чтобы избежать обвинений в «нагнетании истерии».

– Что с ксенофобскими настроениями в России?

– Сейчас ксенофобских взглядов разной степени интенсивности придерживается приблизительно половина населения. После распада СССР таких было 6%, к началу первой чеченской войны – 11%. Но затем была античеченская и антиисламская пропаганда, и направленная на неправославных ксенофобия становится все более распространенной.

– Почему ксенофобия растет, а наци-скинхеды на спаде?

– Наци-скинхеды, как любая молодежная субкультура, проходит волнами: подъем, пик, снижение, причем в столице раньше, чем в провинции.

– Какие еще националисты есть в России?

– Есть черносотенцы. Они ориентируются на дореволюционные крайне правые движения, такие как «Союз Михаила Архангела», «Союз русского народа». Там проповедуют монархизм, воинствующее православие, антикоммунизм и восстановление Российской империи. Еще есть представители классического фашизма, которые выступают за корпоративное государство. Там самое главное – партия (или нация), которая стоит над обществом и личностью. Расцвет фашистских движений был в начале 1990-х, когда существовало Русское национальное единство (РНЕ) Александра Баркашова. Сейчас до уровня Баркашова никто не доходит. РНЕ раскололось, численность упала катастрофически. Многие засветившиеся в крайне правых движениях перешли в легальные организации – от ЛДПР до «Единой России». Они не изменили свои взгляды, а ищут другие пути прихода к власти – через готовые структуры. Еще существуют «новые правые», например евразийцы. Они не говорят о превосходстве одной нации над другой, а считают, что «мы разные и ужиться не сможем». Типичный «новый правый» – Брейвик. Часто они не настаивают на подчиненном положении женщин, и поэтому женщины там активны. У «классических» же фашистов женщина – существо «второго сорта». Ее дело – сидеть дома и рожать детей. Сейчас происходит смычка «новых правых» с неолибералами. Если у классических либералов все люди от рождения получают равные права, а дальше пусть конкурируют, то неолибералы считают, что богатый самим этим фактом лучше бедного. У фашистов партия важнее личности, а здесь важнее личность. Но не всякая, а личность богатого. И государство должно выступать как жандарм, защищая богатых от притязаний бедных. Обратите внимание, и Русская православная церковь заметно подвинулась вправо за последнее время. Вспомните скандальный призыв Всеволода Чаплина работать со скинхедами. Это не приступ временного помешательства, а отражение общих настроений. Власть нуждается в более управляемом обществе, которым легче манипулировать. А ксенофобская идея дает на сложные вопросы простые ответы: во всем виноваты мусульмане, «черные» или кто-то еще.

– Чемпиона мира по боям без правил Расула Мирзаева суд отказался выпускать из страха перед новой Манежкой. За националистами признали силу?

– У нас скоро выборы, и лучше продемонстрировать лояльность национальному большинству. Их как избирателей гораздо больше. Даже если результаты выборов фальсифицировать, то чем меньше фальсификаций, тем легче их осуществить.