"НГ-Религии" публикуют статью сотрудников кафедры религиоведения Российской академии госслужбы при президенте РФ А.В. Журавского и А.И. Кырлежева, посвященную проблеме концептуальных оснований, на которых должна строиться государственная политика в отношении религиозных объединений.

"Общей целью" такой политики авторы называют формирование "благоприятных условий для позитивного неконфликтного развития религиозной жизни в стране", что, в свою очередь, требует создания "системы эффективных реакций на возможные вызовы со стороны религиозной среды и наметить превентивные действия государства, позволяющие избежать конфликтных ситуаций". Эффективность политики, по мнению А.В. Журавского и А.И Кырлежева, определяется, во-первых, ее прагматизмом (т.е. "ориентированностью на защиту национальных интересов"), а во-вторых, "следованием демократическим принципам".

Авторы подчеркивают, что "одной из важнейших задач государственной религиозной политики является социализация религиозности, социальная адаптация конфессий. Государство должно стремиться к тому, чтобы религиозные сообщества в полной мере осознавали свою ответственность перед обществом и его гражданами. В противном случае внутри религиозных организаций будут усиливаться тенденции к изоляционизму, возникать, развиваться и транслироваться вовне разного рода экстремистские движения и прочие "антиобщественные проявления" религиозности, ставшие в последние годы предметом напряженной общественной дискуссии".

По словам А.В. Журавского и А.И Кырлежева, "одно из концептуальных оснований религиозной политики государства - выстраивание отношений с представителями религиозных традиций по принципу различения доминанты (большинства) и меньшинства. Это вполне демократический принцип, суть которого заключается в том, чтобы, учитывая права большинства граждан, в то же время защищать и права меньшинств". Авторы отмечают, что этот принцип лежит в основе политического устройства "современной западной цивилизации и отчасти евроазиатской". И хотя "любая реальная демократия - несовершенна", ее главная задача - не создание "совершенного общества", а формирование "условий для эффективного функционирования как правового государства, так и гражданского общества". При этом, "правовой формализм не может определять и исчерпывать государственную религиозную политику. Ведь изменение законодательства и развитие правовых институтов всегда вторично: как правило, закон принимается после того, как некий вызов стал серьезной социально-политической проблемой. Это значит, что государство призвано формировать эффективную систему превентивных действий, предупреждающую соответствующие вызовы".

Авторы отмечают, что "религия присутствует в общественном пространстве не только в форме институциализированных религиозных организаций или групп, но и в иных формах". Для "выявления и опознания" многообразных "проявлений религиозности в обществе" они предлагают использовать три взаимно дополняющих друг друга подхода, каждый из которых "необходим, но недостаточен": правовой, социально-политический и культурологический.

Первый из них состоит в "восприятии религии с точки зрения светского права, которое понимает религиозность как право граждан исповедовать религию индивидуально или совместно с другими. Так возникает институциональное отношение к религии как религиозному объединению, которое в законном порядке приобрело правоспособность юридического лица или же имеет правовой статус незарегистрированной религиозной группы".

Второй подход направлен на выявление то, "чтобы различить присутствие религиозного в общественном пространстве за пределами собственно религиозных общин": в СМИ, "в популярных представлениях и стереотипах массового сознания, в языке". Авторы полагают, что "для значительной, если не подавляющей части граждан характерна какая-то степень религиозности. Вместе эти граждане составляют "религиозное сообщество" - поперек границ между религиями, то есть сообщество, не совпадающее с институциональными религиозными общинами". Поскольку "выявление такого "религиозного сообщества" является вызовом светскости общества в целом", государство обязано контролировать ситуацию, чтобы "социально-политическое проявление религиозности" не приводило к конфликтам и не способствовало реализации "глобальных угроз".

Третий, культурологический подход "позволяет государству опознать религию как культурную традицию или, наоборот, культурную инновацию". А.В. Журавский и А.И. Кырлежев считают, что, "с этой точки зрения, формируя государственную политику, нужно учитывать генезис этнокультурных и этноконфессиональных феноменов, различать их по происхождению (они могут быть "местными", автохтонными или же "иностранными", привнесенными извне)". Авторы подчеркивают, что "именно этот подход позволяет увидеть сложную взаимозависимость различных факторов: религиозного, этнического, родового, культурного, гражданского. Только в этом контексте становится понятным феномен "культурной сопричастности религии", когда на вопрос: "Почему вы считаете себя православным (мусульманином, иудеем, буддистом)?" следует ответ: "Потому, что я - русский (татарин, еврей, калмык)". Или: "Потому, что так верили мои предки" (родовая сопричастность религиозной традиции). И только с культурологической точки зрения можно понять смысл таких сложных личностных самоидентификаций, как "православный атеист", "православный тюрок" (чуваши, кряшены, гагаузы), "непрактикующий мусульманин".