В статье, опубликованной на сайте "Гражданский клуб" (который сравнительно редко обращается к теме религии), Юрий Аммосов рассуждает о причинах относительно слабого влияния РПЦ в современном российском обществе и предлагает возможные пути модернизации Церкви. Против этого "протестантского" подхода возражает Алексей Чадаев.

Ю. Аммосов отмечает, что как в России, так и в странах Запада количество "практикующих верующих" крайне невелико. Связано это, по его мнению, в первую очередь с тем, что "приход умирает". "Урбанизация, развитие скоростного механического транспорта и специализация труда привели к тому, что люди стали работать и жить в разных местах, - пишет Ю. Аммосов. - Община держалась долго, но в 20 веке пала. Общинный менталитет еще жив в малых городках и этнических гетто - но в городских центрах, где и сосредоточена жизнь современной цивилизации, он почти умер". Между тем, "приход остался там же, где и был - рядом с домом. И еще хорошо, когда рядом - в России сейчас не редкость районы и города вовсе без храмов. Причем РПЦ то ли по недостатку средств, то ли по ошибкам планирования вместо того, чтобы создавать сетку храмов там, где люди живут, большей частью восстанавливает старые храмы там, где они когда-то были - в основном, в центре города.
Поэтому православная проповедь никак не сказывается на численности прихожан. Даже те, кто сочувственно отнесется к ней, будут вынуждены ломать свой образ жизни через колено, чтобы вести церковную жизнь".

Ю. Аммосов полагает, что выходом для Церкви может стать изменение традиционной формы ее организации: "Ныне, как и прежде, надо соответствовать проиcшедшим сдвигам в обществе. Церковная община должна переместиться с места жительства к месту работы верующих. <...>
Общины должны формироваться вокруг храмов, но приходы должны из прописочных стать клубными. То есть объединять людей сходных интересов и жизненного опыта - коллег и друзей".

Однако этого не достаточно. По мнению Ю. Аммосова, "не обойтись без переосмысления концепции церкви как места получения религиозных услуг". Он подчеркивает, что "это словосочетание, которое сразу наводит на мысль о коммерции и святотатстве, на самом деле описывает модель, по которой тысячелетиями общались с церковью наши предки". С одной стороны, "членство в приходе должно подразумевать регулярные взносы - и существенные. Современный человек платит медицинскую страховку, платит взносы в фитнес-клуб, хотя там и там бывает от случая к случаю. Так почему же он рассчитывает, что можно бесплатно прийти к священнику, чья работа потруднее и поответственнее, чем у фитнес-тренера?" С другой стороны, в ответ "священнику придется тогда смотреть на своих прихожан как на подопечных, а не чужих и случайных людей, и различать их личные ситуации, беды и трудности. Священник должен быть для прихожан взыскательным пастырем - но своим человеком, а не чужим наемником, не радеющим об овцах. Таким, к которому люди не стесняются приходить с грузом грехов и проблем. Это и есть "религиозные услуги" - от слова "служить", а не "услуживать".

"По сути, - пишет Ю. Аммосов, - мы ведем речь о реставрации прежних принципов, на которых строилась Церковь тысячелетиями. Церковь, следуя им, всегда успешно вписывалась в меняющееся общество и сможет вписаться в него и снова, если пожелает. Это, скорее всего, задача не одного десятилетия. Но она посильна".

По его мнению, "первым шагом Церкви навстречу своей будущей пастве может стать реформа календаря", которая вполне осуществима, поскольку "ничего особо сакрального в календаре нет, и более того, мировое православие в основном уже пользуется новым календарем, совпадающим с грегорианским".

Против предложенного Ю. Аммосовым "протестантского" подхода выступил церковный публицист Алексей Чадаев. По его мнению, "рановато ещё провозглашать смерть прихода, и превращать его в клуб по интересам. Церковь - не разъединяющий, а объединяющий институт, и в этом смысле территориальный принцип подразумевает только одно: если ты вдали от дома и своего прихода, ты идёшь в любой храм из тех, до которых тебе ближе добежать. <...>
...В Церковь приходят не для того, чтобы изменить Церковь, - а для того, чтобы изменить себя. Именно это, по самому большому счёту, и мешает согласиться с Аммосовым в его безусловно не лишённых рациональности идеях. Непонятно, с чего вдруг мы, миряне, требуем от Церкви каких-то новых и современных социальных форм - на том, очевидно, основании, что лучше знаем человеческую природу. Непонятно, зачем на Церковь надо распространять потребительский лозунг "сделайте мне удобно". Непонятно, наконец, чего мы больше хотим от Церкви: массовости и эффективности проповеди либо сохранения веры и передачи её через поколения. <...>
Да, мир меняется - это глупо отрицать. Но Церковь на то и есть самый консервативный по природе общественный институт, чтобы меняться всегда в самую последнюю очередь, и отмерять не семь, а семижды семь раз. Именно эта неизменность и обеспечивает к ней то доверие, над природой которого привыкли ломать голову социологи. Даже тем людям, которые ориентированы на прогресс, по большому счёту совершенно не нужна "церковь быстрого реагирования" - наоборот, востребованной оказывается именно сдерживающая, ограничивающая роль Церкви. Лишив себя этой роли, протестанты лишили тем самым и своё общество потребности в церкви как институте, став никому не нужными со своими цитатами из Евангелия".

13 января комментарий к этим двум выступлениям был опубликован на портале "Религия и СМИ". Автор этого комментария считает, что данная дискуссия - пример "нормального" обсуждения темы "Церковь в нашей жизни": "Во-первых... тема из утробно-внутрицерковной (или агрессивно-внецерковной) становится общей, то есть общественной. Во-вторых... она деидеологизируется. В-третьих... обсуждают ее люди, разбирающиеся в церковной специфике".

Особенно важным представляется автору то обстоятельство, что и Ю. Аммосов, и А. Чадаев рассматривают Церковь как социальное явление. Комментируя мысль А. Чадаева о "сдерживающей, ограничивающей роли Церкви", автор пишет: "Эта по видимости банальная мысль содержит в себе важную социологическую истину. Конечно, дело здесь совсем не в сдерживающей и ограничивающей роли Церкви, потому что любое охранительство само по себе свидетельствует прежде всего об упадке того, что хотят сохранить во что бы то ни стало. Дело в другом: в суперсовременном мире - то есть в мире медийной и мультимедийной культуры, господства рынка товаров и услуг, социальной и технической динамики, этического и эстетического плюрализма и т.п. - как шагреневая кожа, сжимаются и постепенно исчезают такие пространства, которые соответствовали бы собственной размерности человека - его души и тела. Происходит прогрессирующая фрагментация и деперсонализация человеческого существования. <...>
И вот в этих чудовищных условиях Церковь именно в традиционных формах своей жизни оказывается чуть ли не единственным "местом", где человек, приходящий к Богу, возвращается к самому себе. <...> ...Дело не в консерватизме церковного института, а в потенциях традиционной церковности выполнять весьма значимые социально-психологические функции в нынешней культурной ситуации".

Но реализоваться эти потенции,продолжает автор, смогут
только тогда, когда появятся пастыри, способные "выполнять "медийную" (посредническую) роль в "мультимедийном" мире. То есть, с одной стороны, ясно понимать современные социальные реалии (не проклиная их как таковые, что, к сожалению, нередко имеет место), а, с другой, действительно научая человека т.н. постиндустриального, информационного общества предстоять перед Богом и перед другими людьми лицом к лицу".