Сотрудник кафедры религиоведения РАГС, один из авторов концепции религиозной политики государства Александр Кырлежев полемизирует с "программой церковного политического действия, настоятельно предлагаемой в последнее время политологом Станиславом Белковским" (см., например, его интервью сайту "Православие.ru"). По мнению А. Кырлежева, "в благородном стремлении спасти Россию и ради этого и параллельно с этим возродить русское православие Белковский предлагает церкви программу именно прямого политического действия. А это церкви - как Церкви - не свойственно".

А. Кырлежев подчеркивает: "Специфика церкви, как и всякой религии, в том, что она обеспечивает выход из "этого мира" (в том числе и из мира политики), но это выход, так сказать, не окончательный. Выходящие - остаются. Более того - возвращаются, причем с такими мотивациями, которые и не снились "политическим игрокам". Религия продуцирует непрямое политическое действие, сила которого - в его а-политичности. <...>
Таким образом, "политическая" миссия церкви принципиально противоречива, будучи работой сразу на "два града" - "град мирской" и "град Божий" (то есть Царство Божие, которое "внутрь вас есть"). <...>
Поэтому политическая вовлеченность церкви никогда не определяется обычной политической прагматикой".

Ошибка С. Белковского, пишет А. Кырлежев, состоит в том, что он забывает о втором - неполитическом - измерении Церкви и понимает ее "прежде всего как инструмент власти и инструмент для власти", а в результате "и мистический аспект бытия Церкви, та самая "энергия христианства" - это, для Белковского, прежде всего другой властный ресурс, мощное средство для достижения поставленных политических целей". У него "церковь представлена как стагнирующая корпорация, которая должна серьезно заняться обновлением менеджмента; в противном случае, необходимо будет ввести внешнее управление". Между тем, замечает А. Кырлежев, "корпорация (подобная другим корпорациям) - это только одно из измерений церкви".

"Если говорить о спасении России, - пишет он, - то с точки зрения церкви, как представляется, ее роль в данном случае парадоксальна: чем меньше церковь вовлечена в политику как политику, тем больше ее политическое действие, то есть тем эффективнее ее роль в спасении России и, в конечном счете, в спасении мира. Как только церковь становится (или решает стать) просто одним из "политических игроков", она изменяет своей двуединой политической природе, то есть "политике" Спасителя - Иисуса из Назарета. А с другой стороны, даже если она совсем уходит из активной политики, она все равно оказывает присущее ей влияние, хотя бы и "отложенное" (мученичество как свидетельство и "семя церкви")".


На статью Кырлежева откликнулись активисты Союза православных граждан Кирилл Фролов и Илья Агафонов. Они считают, что позиция Белковского это - "апология того, о чем долгие годы говорили и говорят Священноначалие и общественно активные силы Церкви, но апология, проведенная и обоснованная с позиции, близкой к позиции государства".
С Кырлежевым авторы по существу не спорят, но пеняют ему за то, что он с богословской точки зрения критикует Белковского, но не критиковал других: С. Градировского, А. Солдатова, А. Щипкова и т.д.