С.Филатов и Р.Лункин в статье "Статистика российской религиозности: магия цифр и неоднозначная реальность", опубликованной в "Русском ревью", анализируют критерии оценки численности приверженцев той или иной религии, поскольку данные опросов, как правило, сильно разнятся.

Чаще всего ученые, журналисты, политики и сами религиозные деятели, оценивая численность религиозных общин, используют "этнический" принцип. В соответствии с этим принципом православие, например, объявляется этнической религией русских, украинцев, белорусов, чувашей, мордвы, карел, коми, осетин, части удмуртов и марийцев и т. д.". В результате получаются огромные цифры численности православных и мусульман, а также буддистов, иудаистов, лютеран, католиков, последователей Армянской апостольской церкви.

"Но что стоит за этнической принадлежностью к какой-либо религии? - задаются вопросом авторы статьи. - Среди зачисленных в эти религии оказываются и принципиальные атеисты, и люди безразличные к религии и никак не идентифицирующие себя с конкретными религиозными течениями, и люди, исповедующие совсем другую веру, а не ту, которую им приписали идеологи этнической религиозности. Атеизм и религиозные организации, не вписывающиеся в распределение религий по племенному признаку, вообще, автоматически исключаются из расчетов".

Цифры, полученные при помощи этнического принципа, по мнению С.Филатова и Р.Лункина, "даже не говорят о числе людей, принадлежащих к культурной традиции, выросшей в лоне какой-либо религии. Ведь потомственный атеист или баптист русской национальности может быть отнесен к "православной культуре" очень условно". Полученные таким способом данные свидетельствуют лишь "о величине претензий к власти и обществу со стороны религиозных деятелей, политиков, и национальных лидеров, исповедующих принцип "один народ - одна вера" и стремящихся сделать заявленную ими племенную веру одним из оснований построения государства".

"Более содержательным" авторы считают критерий религиозной самоидентификации: "Сам факт утверждения своей принадлежности к определенному религиозному течению, независимо от религиозных убеждений, является важным (или по крайней мере может быть важным) для мировоззрения, нравственной, культурной и политической ориентации гражданина. Человек называющий себя православным, мусульманином или лютеранином, в каких-бы отношениях он ни был (или не был ни в каких) с соответствующей религиозной общиной и как бы мало он не разделял соответствующее вероучение, вкладывает какой-то смысл в свою самоидентификацию. Соответствующая религия имеет для его сознания особую, по сравнению с другими религиями, ценность".

"Однако, - отмечают С.Филатов и Р.Лункин, - следует твердо держать в уме, что сама по себе культурная религиозность (религиозная самоидентификация) является определенной мировоззренческой, идеологической позицией, но никак не религиозностью в прямом значении этого слова. Сама по себе самоидентификация автоматически не предполагает, что данный человек разделяет соответствующие религиозные верования и следует определенным религиозным практикам. Религиозность и религиозная самоидентификация (культурная религиозность)- разные вещи".

Критерием оценки уровня религиозности авторы считают численность практикующих верующих. Чтобы подсчитать их количество, необходимо определить "минимум соответствия религиозным требованиям, с которого человека можно считать принадлежащим к данному религиозному течению", а на этот счет мнения экспертов расходятся.

Существует также статистика Минюста. "Если бы представители всех религий имели одинаковые отношения со своими церквами, общинами, приходами, то мы могли бы простым арифметическим действием соотнести число практикующих верующих с числом зарегистрированных общин, на основе данных опросов о практикующих верующих РПЦ и числе приходов РПЦ, - говорится в статье. - К сожалению, характер этих отношений весьма различен". Кроме того, "власти без проволочек регистрируют одних, но создают проблемы другим".

"Имеющиеся данные опросов, официальной и конфессиональной статистики недостаточны для точных и полноценных выводов, - резюмируют авторы статьи, - Тем не менее, со значительными допусками и припусками общая картина в принципе прослеживается". Согласно данным опросов, "численность и влияние одних, и, прежде всего "сектантов", бывает резко преувеличенной в светской прессе и в выступлениях православных "сектоведов". Бурный же рост количества и общественного влияния других - протестантов, апологеты традиционных конфессий и журналисты часто обходят молчанием". Между тем, "место, которое занимают объединения традиционных религий в общественно-политической жизни, не всегда соответствует непосредственному влиянию лидеров общин среди тех, кого они называют своими последователями". Задачу религиозной статистики С.Филатов и Р.Лункин видят в том, чтобы "помочь сделать социальную, политическую и культурную позицию религиозных объединений и их лидеров более прозрачной и понятной для российской общественности".