Доцент философского факультета Высшей школы экономики Борис Кнорре прокомментировал для Центра «Сова» протесты православной общественности против рок-концертов в разных регионах России. Напомним, недавно «православные активисты» способствовали срыву гастролей польской группы «Behemoth», а теперь добиваются отмены выступлений Мэрилина Мэнсона.
Когда в 1990-е гг. возрождалось православие, то негативное отношение к року было последовательной позицией. Я имею в виду самое начало 1990-х, когда люди только начали массово приходить в Церковь и пришедшие к православию через рок еще не успели привнести любовь к року в новую православную реальность. Священники и верующие, практиковавшие православие в советское время, отрицали какую бы то ни было возможность примирения с роком для людей с православным мировоззрением. Помню, как о. Олег Стеняев последовательно разоблачал рок с точки зрения православия.
Потом, в 2000-е гг. миссионерская линия Московской патриархии внесла существенную корректировку, была заявлена стратегия, ориентированная на использование всевозможных культурных форм, чтобы привлечь больше людей к Церкви, больше влияния оказать. Эта стратегия, напротив, обнаружила всеядность, когда начали пытаться воцерковлять всех и вся – «нашистов», футболистов, рокеров и вообще разного рода субкультуры. Сейчас отчасти эта линия используется в официальной церковной политике, в особенности, когда нужно показать, что православие со всеми, всех поддержит, если эти все являются национальными союзниками или что вернее - идеологическими союзниками российской политической элиты.
К сожалению, во многом, водораздел проходит не по культурным формам, которые могут быть приемлемы или неприемлемы, а по линии «наши – не наши». Если бы этот рок был российский, пусть и более жесткий, чем у Мэрилина Мэнсона, то мы бы его поддерживали или, по крайней мере, против него никто бы не выступал. Протесты православных против рок-концертов зачастую имеют политическое измерение, и такая идеологизированность дискредитирует социальную активность православных.
Противоречивость ситуации в том, что, несмотря на официальную общую стратегию широкой миссии, есть еще стратегия фундаменталистского, рестриктивно-охранительного характера, проявляющаяся в том числе и отношении к культуре и в формировании самого языка церковно-общественных обращений. Мне кажется, эта стратегия оказывается все более популярной. Некоторые священники, как, например, о. Александр Шумский, используют милитаристские или даже лагерные клише в своих статьях. Стоит заметить, что тюремная стилистика, присутствующая в некоторых песнях, пользующихся популярностью у российского слушателя, не вызывает того протеста у православных, как рок-культура. Более того, есть священники, которые и сами слушают эти песни.
В то же время я понимаю, что верующие могут иметь тоску по гомогенному общественному пространству, им не нравятся явления, стилистически не вписывающиеся в православную культуру, а таких явлений достаточно много. Православные в праве протестовать, у них есть своя мотивация. Людям, мыслящим в России с либеральных позиций, нужно понимать эту внутреннюю мотивацию, понимать, что все люди разные и имеют право на свою позицию.
Но, конечно, я считаю, что протесты с применением силы недопустимы. Проблема в том, что протестующие предлагают в большей степени не защиту своего, а нападение на другого, не сохранение своего, а уничтожение другого. К сожалению, это процесс общемировой, потому что распространен не только в России, но в мусульманских странах тоже наблюдается обскурантизм в пандан процессам постсекуляризации, сопряженный с редуцированием форм культурной жизни. Идет протест не только против секулярного мира и разных синкретических ценностей, но против самих достижений исламской культуры, суфизма, например, о чем хорошо пишет пакистанский ученый Первез Худбой. Но в этом нужно видеть вину не только тех, кто придерживается обскурантистской позиции, но и вину западного мира за непонимание того, что у людей может быть и потребность в другой культуре. Система многообразной западной культуры, в которой каждый индивидуум может выбирать свое, имеет свои достоинства, но не все могут ее принять, не все народы к этому готовы. И это важно понимать.
Если вернуться к российской ситуации, то главная проблема не в роке, а в общей тенденции к огрублению и редукции православной культуры. Это еще и влияние советского времени. К сожалению, в языке православных часто просвечивает риторика враждебности, бичевания, травли, активно использовавшаяся в сталинские 30-е годы, в том числе и в процессе гонений на Церковь. Такой вот парадокс. Этот язык вражды легок для усвоения, не требует каких-то усилий, но с его помощью сегодня уже ничего конструктивного не скажешь и не построишь. Более того, он приводит не только к локальной культурной войне, но и травле по отношению друг ко другу. Если общество или какая-либо социальная группа допускает в какой-то момент язык травли по отношению к оппонентам, то рано или поздно этот дух травли придется пожинать тем, кто его пестует, он проявится и во внутренних отношениях этого общества.
