Доцент философского
факультета Высшей школы экономики Борис Кнорре прокомментировал для Центра
«Сова» включение теологии в перечень научных дисциплин и перспективы
расширения преподавания основ религиозных культур на все годы школьного
обучения.
Теология в России оказалась заложницей определенных стереотипов. С одной стороны, это наследие советского прошлого: восприятие антирелигиозное - что делает теология среди научных дисциплин? С другой стороны, еще в большей степени теология оказалась заложником всех минусов имиджа официальной Церкви, для которого характерны смещение социальных приоритетов, заигрывание с властями, отсутствие социальной солидарности. На теологию начинают смотреть как на часть современной церковной политики, поддакивающей государству почти во всем. И не только в контексте имиджевого промаха, но еще потому, что церковь используется в качестве способа легитимации почти всех, правильных и неправильных действий власти. Церковь фактически выступает ширмой, которая должна снижать уровень критики в отношении власти. В результате теология попадает в этот нехороший контекст и вполне обоснованно.
Но не нужно вместе с водой выплескивать ребенка. Говоря об идеологических издержках взаимодействия церкви с властями, следует понимать, что теология не виновата. Теология не сводится к тому, чтобы самому выдумывать имена Бога и описывать, какой Он, хотя изначально теология именно такова. Теология как научная традиция, которая существует на Западе, состоит в основном в компаративистике, в истории богословских учений, их анализе и осмыслении связи с современностью, в том числе и в контексте злобы дня. Анализируется мнение богословов, вошедших в церковную традицию, Отцов Церкви, их отношение к тем или иным событиям, т.е. вопросы экклезиологии, сопоставление экклезиологических и литургических традиций в разных церквах. В значительной своей части это также лингвистический предмет, в рамках которого выясняются смыслы, коннотации и контексты религиозных терминов, который по традиции принято называть теологией. Мне кажется, что сама проблема признания теологии сильно идеологизирована и ангажирована. Для того, чтобы что-то исследовать в области религиоведения, нужно опять-таки неплохо знать богословские системы как целое, уметь видеть внутренние связи в той или иной религиозной системе не только извне, но уметь посмотреть на них со стороны ее носителя - для усвоения подобного навыка помогает как раз специализация по теологии.
Что касается распространения «Основ православной культуры» на всю систему среднего образования и даже высшую школу, это цельная позиция Церкви и за это ее вряд ли можно осуждать. Потому что православие, как любая религия, претендует на то, чтобы быть влиятельной силой и воздействовать на сознание общества и даже на формирование цивилизации.
Сама по себе идея влияния религии на общество, мне кажется, правомерна, вопрос только в том, на что именно хотят повлиять, и для чего... Насколько велика конъюнктура и контекст ситуационной идеологии, которую поддерживает в конкретный момент Церковь? Сегодня у российских православных верующих политическая активность по преимуществу выражается в недопущении политической активности и блокировании выражения своего отношения к политической системе, либо, что еще хуже - в обосновании как можно более радикальных военных действий на территории Украины, вплоть до воссоединения с Россией территорий, исторически известных как русские. Не секрет, что именно среди православных верующих есть наиболее принципиально настроенные апологеты боевых действий "до победного конца", призывающие повоевать за Харьков, Киев, а некоторые - даже за всю Украину... Вовлеченность в геополитику очень жестко идеологизирует православие в России, редуцируя его дискурс, встраивая его в ситуационный политический контекст, от которого потом трудно будет дистанцироваться. Ведь мало кто в церкви говорит на социальные темы – о поддержке социально незащищенного населения, нехватке продовольствия, об экономическом кризисе. Наоборот, на проблемы экономического кризиса почему-то предлагают не обращать серьезное внимание, если, например, учитывать слова Патриарха, говорящего о том, что колебания курса рубля, скорее всего, на жизнь россиян не повлияют. И получается двойственность, которая чудовищно бросается в глаза: в одном случае призывают быть социально активными, не пассивными, влиять на общество, а в другом – молчи и не смей говорить.
Но нет худа без добра. В том, что расширяется преподавание предметов духовного, мировоззренческого цикла в школах, есть свой положительный элемент. У этого предмета вряд ли может быть четко очерченная программа, поэтому всегда будет оставаться зазор для мировоззренческого творчества. Как ни странно, это оказывается возможностью научить людей думать самостоятельно. Но это не снимает опасности идеологического давления, которое существует в нашем общественном пространстве. Забывать о такой опасности нельзя, и если распространение преподавания духовных предметов на весь период школьного обучения произойдет, нужно будет учитывать оба аспекта.
Теология в России оказалась заложницей определенных стереотипов. С одной стороны, это наследие советского прошлого: восприятие антирелигиозное - что делает теология среди научных дисциплин? С другой стороны, еще в большей степени теология оказалась заложником всех минусов имиджа официальной Церкви, для которого характерны смещение социальных приоритетов, заигрывание с властями, отсутствие социальной солидарности. На теологию начинают смотреть как на часть современной церковной политики, поддакивающей государству почти во всем. И не только в контексте имиджевого промаха, но еще потому, что церковь используется в качестве способа легитимации почти всех, правильных и неправильных действий власти. Церковь фактически выступает ширмой, которая должна снижать уровень критики в отношении власти. В результате теология попадает в этот нехороший контекст и вполне обоснованно.
Но не нужно вместе с водой выплескивать ребенка. Говоря об идеологических издержках взаимодействия церкви с властями, следует понимать, что теология не виновата. Теология не сводится к тому, чтобы самому выдумывать имена Бога и описывать, какой Он, хотя изначально теология именно такова. Теология как научная традиция, которая существует на Западе, состоит в основном в компаративистике, в истории богословских учений, их анализе и осмыслении связи с современностью, в том числе и в контексте злобы дня. Анализируется мнение богословов, вошедших в церковную традицию, Отцов Церкви, их отношение к тем или иным событиям, т.е. вопросы экклезиологии, сопоставление экклезиологических и литургических традиций в разных церквах. В значительной своей части это также лингвистический предмет, в рамках которого выясняются смыслы, коннотации и контексты религиозных терминов, который по традиции принято называть теологией. Мне кажется, что сама проблема признания теологии сильно идеологизирована и ангажирована. Для того, чтобы что-то исследовать в области религиоведения, нужно опять-таки неплохо знать богословские системы как целое, уметь видеть внутренние связи в той или иной религиозной системе не только извне, но уметь посмотреть на них со стороны ее носителя - для усвоения подобного навыка помогает как раз специализация по теологии.
Что касается распространения «Основ православной культуры» на всю систему среднего образования и даже высшую школу, это цельная позиция Церкви и за это ее вряд ли можно осуждать. Потому что православие, как любая религия, претендует на то, чтобы быть влиятельной силой и воздействовать на сознание общества и даже на формирование цивилизации.
Сама по себе идея влияния религии на общество, мне кажется, правомерна, вопрос только в том, на что именно хотят повлиять, и для чего... Насколько велика конъюнктура и контекст ситуационной идеологии, которую поддерживает в конкретный момент Церковь? Сегодня у российских православных верующих политическая активность по преимуществу выражается в недопущении политической активности и блокировании выражения своего отношения к политической системе, либо, что еще хуже - в обосновании как можно более радикальных военных действий на территории Украины, вплоть до воссоединения с Россией территорий, исторически известных как русские. Не секрет, что именно среди православных верующих есть наиболее принципиально настроенные апологеты боевых действий "до победного конца", призывающие повоевать за Харьков, Киев, а некоторые - даже за всю Украину... Вовлеченность в геополитику очень жестко идеологизирует православие в России, редуцируя его дискурс, встраивая его в ситуационный политический контекст, от которого потом трудно будет дистанцироваться. Ведь мало кто в церкви говорит на социальные темы – о поддержке социально незащищенного населения, нехватке продовольствия, об экономическом кризисе. Наоборот, на проблемы экономического кризиса почему-то предлагают не обращать серьезное внимание, если, например, учитывать слова Патриарха, говорящего о том, что колебания курса рубля, скорее всего, на жизнь россиян не повлияют. И получается двойственность, которая чудовищно бросается в глаза: в одном случае призывают быть социально активными, не пассивными, влиять на общество, а в другом – молчи и не смей говорить.
Но нет худа без добра. В том, что расширяется преподавание предметов духовного, мировоззренческого цикла в школах, есть свой положительный элемент. У этого предмета вряд ли может быть четко очерченная программа, поэтому всегда будет оставаться зазор для мировоззренческого творчества. Как ни странно, это оказывается возможностью научить людей думать самостоятельно. Но это не снимает опасности идеологического давления, которое существует в нашем общественном пространстве. Забывать о такой опасности нельзя, и если распространение преподавания духовных предметов на весь период школьного обучения произойдет, нужно будет учитывать оба аспекта.
