Настоятель Благовещенского храма в Петровском парке протоиерей Димитрий Смирнов, ворвавшийся с «сопровождением» на праздник «Серебряного дождя» и устроивший там потасовку, всегда выступал в том духе, что пацифизм — не метод. Призывал бить стекла у «сектантов», например. Можно было счесть это некоторой несдержанностью. Или риторическим преувеличением: сказал же он в связи с терактом 11 сентября, что на самолетах летать незачем. Но нападение на концерт «Серебряного дождя» — уже не риторическое упражнение.

Не знаю, как оценят эту историю правоохранительные органы. Никак, скорее всего. Но в описании самого о. Димитрия это выглядело так: были недовольны шумом, пошли разбираться, а дальше «вынуждены были прорываться сквозь кордон, но никого в лицо не били, руки не ломали». Прорывались они на мероприятие, куда их не звали и куда билетов они не покупали. Прорвались аж на сцену, применили силу к ведущему и организованно удалились.

Тут нет никакой аналогии с Pussy Riot, которую некоторые проводят, зато определенно есть аналогия с насильственным проникновением в частное пространство (уж не знаю, каков юридический статус территории концерта). В иных странах это само по себе криминально. И в любой стране это безусловное нарушение норм общежития. Если у меня соседи шумят, я не ворвусь к ним в квартиру, а вызову (если очень припечет) полицию.

В принципе иногда люди могут выражать свой протест, преступая грань дозволенного законом. И сторонники о. Димитрия — тоже могут. Но два условия мне представляются здесь критически важными. Первое: не применять насилие. А они применили. Второе: быть готовыми понести наказание за свой выбор, а им это определенно не грозит, и они это заранее знают. Знают, между прочим, и то, что толпе во главе со священниками охрана не решится дать такой отпор, который должна была бы дать, например, толпе безбилетников, решившейся штурмом прорваться на концерт.

Одно дело — хулиганство некоторых буйных мирян, другое дело — покровительство им со стороны священников, но когда руководитель одного из отделов патриархии возглавляет колонну, прорывающую охрану, это переводит дискуссию о воинствующем православном консерватизме в несколько другую плоскость. Потому что это уже никак не эксцесс (которому всегда есть место), а важная метаморфоза самого официального субъекта этого общественного течения. Не хотелось бы пока приводить обидных аналогий, но тут есть о чем задуматься. Всем — от либеральных оппозиционеров до высокого начальства.