23 ноября 2015 года Московский городской суд удовлетворил иск Министерства юстиции РФ о ликвидации Саентологической церкви Москвы. Решение было принято в том числе на основании религиоведческой экспертизы, выполненной заведующей кафедрой религиоведения Казанского (Приволжского) федерального университета Ларисой Астаховой. Суду были представлены тексты еще нескольких экспертиз, однако их суд не принял во внимание (см., например, экспертные заключения М. Смирнова, С. Иваненко, В. Винокурова и С. Щербака, Ю. Тихонравова).
Многие специалисты высказали целый ряд критических замечаний к экспертному заключению, на основании которого было принято решение о ликвидации религиозной организации. Публикуем отзыв кандидата философских наук, доцента, заместителя заведующего кафедрой философии религии и религиоведения философского факультета МГУ по научной работе Владимира Винокурова и старшего преподавателя кафедры религиоведения Свято-Филаретовского православно-христианского института Сергея Щербака.
В.В.Винокуров:
Методология эксперта обозначена как «классическая позитивистская». «Классическая позитивистская методология религиоведческого анализа базируется на гипотетико-дедуктивной логике получения знания» (с. 5).
Если термин «классическая» употребляется исторически, т.е. в связи с историей позитивизма и этапами его развития, то его следует согласно принятой в истории философии периодизацией отнести к работам классиков О. Конта, Дж. Ст. Милля и др. Использования позитивистской методологии возможно как на основе индукции (см.: Дж.Ст. Милль), так и на основе дедукции.
Суть метода заключалась в построении классов и рядов изучаемых феноменов. Класс строился на обнаружении естественного или создании искусственного образца, который обладает преимущественными типичными признаками данного класса явлений. Затем строилась классификация по отношению к образцу, в которой по мере удаления от него, за счет ослабления того или иного признака и даже исчезновения некоторых из них, располагались все остальные классы (виды, подвиды и т.д.), так возникали ряды. Позитивизм изначально ориентировался на естественные науки на биологию, физику, химию. Такая классификацию рядами «по типу древа» предполагала наличие некоего общего предка, который должен быть смоделирован определениями (дедукция) или установлен индукцией, т.е. путем продвижения от частного к общему. В этом смысле слово «религия» родовое имя, которому соответствует гипотетический «образец», устанавливаемый определением религии.
Дедукция предполагает построение гипотетического образца, на основе которого моделируются классы и ряды. Если класс характеризуется наличием или отсутствием типических признаков, то ряд характеризуется усилением или ослаблением их проявленности в том или ином подклассе. Это признаки индикаторы, позволяющие классифицировать явление, например, относить его к науке, религии, философии или искусству. Гипотетический образец является парадигмой (от греч. paradīgma – поучительный пример) – образцом для сравнения. Сам термин парадигма введен Аристотелем, который обозначал им заключение по аналогии: от частного к вероятному (гипотетическому) общему, и от вероятного общего к новому частному.
«Естественный класс» и/или «идеальный тип» следует отличать от «технических» и/или «искусственных» классов. Технические классы создаются для решения определенных практических задач. Именно в такой класс согласно экспертному исследованию и попадает «сайентология», поскольку не обладает необходимым набором признаков – индикаторов.
Однако если в качестве основы берется не «естественный класс», в ко-тором выделяется «образец» – тип, «рассматриваемый как преимущественно обладающий отличительными признаками данного класса», а смоделированный гипотетический образец, на основе которого проводится «моделирование социально-религиозных процессов и прогнозирование вероятного развития состояния модели в контексте заданных эксперту вопросов» (с. 5), то результаты должны удовлетворять критерию научности.
В качестве таковых выступают критерий верификации неопозитивизма (Р. Карнап) и критерий фальсификации критического рационализма (К. Поппер). При этом следует учитывать своеобразную асимметрию этих критериев: никакого количества фактов недостаточно, что бы полностью доказать общее высказывание (гипотезу), но достаточно одного, что бы его опровергнуть. В мире насчитывается более 2500 религий общее определение должно подходить ко всем.
Эксперт основывает свой метод на дедукции и тем самым в качестве гипотезы берет не построенные на основе индукции «естественные классы», в данном случае это исторические религии, а модель (идеальный тип), под которую дедуктивно подводятся или не подводятся «естественные» феномены.
В качестве основания модели для дедуктивных выводов эксперт предлагает собственное определение религиозной деятельности, прошедшее апробацию в его докторской диссертации. Иными словами, эксперт делает попытку применения собственной теоретической конструкции. Следует сказать, что это допустимо, но определение утрачивает черты классического образца, апробированного несколькими поколениями исследователей. Определений религии более 250 и определение эксперта добавляет к ним еще одно.
По мнению авторитетного исследователя проф. Яблокова И.Н., «рассмотреть все эти определения невозможно – плодотворно пойти по пути их классификации. Типы определений можно классифицировать на разной основе. Прежде всего различают теологические (или доктринальные) и философские определения <…> Первые осмысливают религию изнутри, исходя из той ее модели, которую задает соответствующая религия или конфессия. Поэтому, хотя формулировка варьируется, но в них есть нечто общее: с позиций христианства религия есть величина sui generis (особого рода) – связь человека с Богом, Абсолютом, какой-то силой, Нуминозным, Трансцендентным и т.д. По источнику и по сущности она надмирна, неотмирна, потустороння, трансцендентна».
Определение по индикаторным признакам религиозной деятельности эксперта показывает, что оно построено как описание того, что чувствует и переживает некий религиозный индивид:
«Религиозная деятельность – это совокупность религиозных действий, или системы социальных актов, отражающих возникшие у людей интенсивные и универсальные мотивации и установки, опирающиеся на переживания, определяемые актором как религиозные в связи с их направленностью и ориентацией на Божественное как объект, выполняющий функции Значимого Другого, вследствие которых формируются универсальные представления об общем порядке бытия. Кроме того, до или в процессе осуществления данных актов происходит переключение действующего человека в соответствии с этими представлениями таким образом, что данные представления становятся и в его восприятии единственно отражающими действительность (реальность), во что он верит, и в соответствии с чем и установки и мотивации, ре-ализуемые им, становятся (кажутся ему) единственно правильными (определение разработано в рамках докторской диссертации эксперта)» (стр. 13 - 14).
Типологическая классификация приводимого в экспертизе определения показывает, что основанием его является модель, имеющая в качестве основания внутренние переживания определенного религиозного индивида.
Индикаторные признаки по отношению к религиозной деятельности эксперт формулирует следующим образом, опираясь на собственное определение религиозной деятельности.
«Действия, которые осуществляет некий человек, имеют характер религиозных, если:
- это есть система отношений между этим миром и реально для него существующим иным миром. С точки зрения этого мира данные действия бессмысленны, так как направлены на взаимодействия с другими уровнями реальности (например, махание кадилом не имеет смысла само по себе). Эти представления базируются на вере в то, что эта система существует и имеет смысл.
- вступление в эти действия есть осознанное желание осуществить данную коммуникацию с другими уровнями реальности, а не единственное желание каким либо образом упрочить свое социальное положение в современном обществе (человек осознает, зачем он делает то или иное действие).
- Эта коммуникация вертикальная: это мое личное, партикулярное бытие «я» и «Божественного» как некой силы, являющейся значимой для меня. «Я» участвует в них с определенной целью, являющейся расширенным пониманием, т.е. дающей новые горизонты цели, помимо лучшей жизни.
- религиозная деятельность опирается на этическую систему, имеющую в религиозной доктрине четко обозначенную систему дихотомий (противопоставлений), таких как «добро-зло», «святое-нечистое», и т.д., используя данную систему в качестве подтверждения необходимости осуществления именно таких действий.
- религиозное действие реконструирует представление о мире, помогая человеку закрепиться в новой мировоззренческой иерархически устроенной системе миров» (стр 14).
Предложенное экспертом определение религии по типу является описательным и конфессиональным (теологическим), с его основным признаком – соотнесенность с Божественным, которая раскрывается в индикаторных признаках (отношение с «иным» миром, коммуникация, некая сила значимая для меня, закрепление в новой мировоззренческой иерархии).
Историческая верификация модели.
Модель с индикаторными признаками выполняет в классификации роль образца: «Тип есть образец того или другого класса (например того или иного рода или вида), рассматриваемый как преимущественно обладающий отличительными признакам данного класса». Если мы берем в качестве образца гипотетическую модель, то она должна обладать этими признаками par excellence по отношению к историческим религиям.
1. Рассмотрим исторический образец, наиболее близкий предлагаемой экспертом модели. Судя по всему, таковым является ветхозаветный Декалог.
«1 И изрек Бог все слова сии, говоря:
2 Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства;
3 да не будет у тебя других богов пред лицем Моим.
4 Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли;
5 не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня,
6 и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.
7 Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.
8 Помни день субботний, чтобы святить его;
9 шесть дней работай и делай всякие дела твои,
10 а день седьмой - суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих;
11 ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его.
12 Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.
13 Не убивай.
14 Не прелюбодействуй.
15 Не кради.
16 Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
17 Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20).
Очевидно, что степень корреляции предложенной экспертом идеальной модели и заповедей Декалога удивительно высока, они структурно совпадают. Первые три заповеди Декалога (Исх. 20; 1 - 7) соответствуют положениям 1 – 3 эксперта (вертикальные отношения с «иным миром», с целью «осуществить коммуникацию с целью с другими уровнями реальности, а не единственное желание каким либо образом упрочить свое социальное положение в современном обществе», проявление «Божественного» по отношению к «моему личному, партикулярному бытию “я” как некой силы, являющейся значимой для меня»). Далее следует проявление «Божественного» в качестве этического законодателя (Исх. 9;16) («религиозная деятельность опирается на этическую систему»). Наконец, заповедь «Не желай» (Исх. 20; 10) проявляет «Божественное» как Дух, как заповедь, устанавливающая основу внутреннего мира человека, основу мысли, чувства и воли, закрепляющая все предшествующие заповеди во внутреннем мире человека («религиозное действие реконструирует представление о мире, помогая человеку закрепиться»): «Внутренний мир человека есть тот Храм, в котором надлежит царствовать заповедям Божьим» . Декалог – это подходящий исторический образец данной гипотетической модели. Следует отметить, что большинство заповедей носит юридический и этический характер и, взятые вне контекста, не говорят о Боге и религии.
2. Возьмем другой исторический образец – Ислам.
Эксперт пишет: «Действия, которые осуществляет некий человек, имеют характер религиозных, если:
- это есть система отношений между этим миром и реально для него существующим иным миром».
Рассмотрим «свидетельство веры» (шахада), сделав ударение на первой части выражения:
Нет бога (!), кроме Аллаха.
Здесь утверждению предшествует отрицание. Но отношение между отрицанием и утверждение, как показано Витгенштейном, является асимметричным. Отрицание не может быть начальным утверждением, поскольку всегда отрицается что-то. Поэтому мы сначала понимаем утверждение, что «Бог есть», а за тем принимаем за истину, что утверждение ложно, а истинным является отрицание: «нет бога». Отрицание здесь, убирает все другие возможные объекты почитания и образцы сравнения (Ср.: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель» (Исх. 20; 5)).
Иными словами, вероисповедание начинается с отрицания любого образца (в пределе образа) почитания, можно открыть Бога. Авторы учебника «Исламоведение» комментируют: «Согласно традиции, в этих словах «нет божества, кроме Аллаха» заключена величайшая тайна бытия, и мусульманам предписано произносить эти слова многократно, задумываясь над их смыслом». Любые образы бога, созданные человеком антропоморфны. Аллах – единичен.
Следует сказать, что в общем виде данный индикаторный признак подтверждается, поскольку отрицание бога, это то же отношение с «иным миром». Однако понятый так, он вступает в противоречие «направленностью и ориентацией на Божественное как объект», если только не понимать, что ориентация включает и переживание утраты. Это ориентация ведет не «к объекту», а «от него». Автор использует в определении не понятие сакрального, священного, а именно «Божественного», исключая демоническое.
3. Третий пример возьмем из исторического источника позитивизма – «религия человечества» О. Конта.
Основоположник «классической методологии позитивизма» Огюст Конт (1798-1857) разработал и предложил свою модель религии – religion de l'humanite (религию человечества). Он видел во всем человечестве достойное поклонения grand etre (великую сущность), землю он представлял как grand fetiche (великий фетиш), а космос как grand milieu (великую среду).
Религия человечества Конта получила свое мистическое углубление. Подобный идеал был у создательницы "Воспоминания идеалистки" Мальвиды фон Мейзенбург (1810-1903). Она была убеждена в том, что "старые религии отжили свой век и в мир должны прийти новые" и одной из них должна стать "религия человеческого достоинства" и "вечного самоспасения". Философ Эдуард фон Гартман (1842-1906) провозгласил монистстическо-пантеистическую религию, в которой древнецерковное учение о богочеловеке было отделено от личности Иисуса. Он считал каждого человека богочеловеком, чувствующим свое единство с мировой основой.
Все приведенные примеры этой линии развития включают ориентацию не на божественное, а на человеческое и опираются на отрицание и исключение:
«Нет бога, кроме …»
Историческая фальсификация модели
Саентологию относят к постбуддистским движениям. Буддизм - нетеистическая религия. Никакого намека на «направленность и ориентацию на Божественное как объект» ни в легенде о Будде, ни в трех проповедях нет. Сам Шакьямуни разъясняя свое отношение к санкхье говорит о том, что следует отказаться от Брахмана (от Бога).
Пример: Восьмеричный путь (буддизм, путь посвящения):
правильное понимание; правильная мысль; правильная речь; правильное действие; правильный образ жизни; правильное внимание; правильное усилие; правильное сосредоточение.
В положениях буддийского «восьмеричного пути» большее отсутствие ориентации на «Божественное», чем в «восьми динамиках сайентологии».
Но эксперт фиксирует и существенное расхождение саентологии с этими историческими образцами. «Анализ материалов, посвященных Верховному существу, показывает, что упоминание Бога в саентологии – это не вопрос о необходимости соотнесения себя с неким личностным Богом, налаживание неких отношений, или даже осознание Бога как всеобщего Принципа. Это стремление (динамика) означает тенденцию к осознанию себя как новой формы жизни, включение так называемого «режима Бога», осознание бесконечности собственного существования и возможности манипулировать окружающими Вселенными. Например: «Q4- Вселенные создаются посредством приложения селф-детерминизма по восьми динамикам» (Саентология 0-8. Книга основ, с.56)» (с. 16 - 17)
В саентологии достижение человеком состояние ОТ (оперирующего тэтана) «не означает, что человек становится Богом. Оно означает, что человек становится самим собой» (Л. Рон Хаббард. Таблица классов и ступеней. С. 21). Это можно выразить таким тезисом:
Нет человека, кроме Человека.
Человек обладает абсолютной внутренней ценностью. Человек единичен. Л. Витгенштейн в «Лекции по этике» предложил анализ примеров религиозного опыта – опыт переживания абсолютной безопасности. Этот опыт в религиозном языке описывается как ощущение безопасности, когда человек чувствует себя в руках Божьих. Это вполне сопоставимо с целью сайентологов декларируемой как «повышение уровня выживания» посредством прохождения динамик. В конечном итоге «уровень выживания» становится бесконечным на уровне ОТ, где и устанавливается связь с Верховным Существом. Щедровицкий, комментируя Четвертую Заповедь Закона Моисея, замечает: «И седьмой день каждой недели соответствует Седьмому Дню, с наступлением которого было доведено до совершенства и закончено творение Божье» .
Вывод: Эксперт доказывает, что саентология не является религией определенного исторического типа, представленной Ветхим Заветом, но не доказывает, что это не религия. В саентологии соединяются теистический и нетеистический типы религий.
Доказательство: логика определения
«Дедукция (от лат. deductio - выведение) – метод рационального познания, состоящий в извлечении необходимо выводимых следствий из совокупности исходных утверждений (посылок). В процессе дедукции используются лишь логически строгие корректные способы рассуждения – так называемые дедуктивные способы рассуждения, логическая форма которых гарантирует получение истинных следствий из истинных посылок». Истинность вывода не может быть выше истинности посылок, или, точнее, посылки не более истинны, чем заключение.
То, что определение и построенный на его основе силлогизм не означает истинности, Дж. Ст Милль демонстрирует на известном примере:
Дракон есть вещь, изрыгающая пламя. (Большая посылка силлогизма)
Дракон есть змея. (Малая посылка силлогизма)
Вывод: Следовательно, некоторые змеи изрыгают пламя.
Это безукоризненное дедуктивное рассуждение, однако, бессмысленное, поскольку драконов в реальном мире, которым занимается наука, не существует. Однако верить в их существование вполне возможно.
В этом случае первая посылка силлогизма остается прежней, но вторая предполагает, что имя змея относится не только к классу существующих змей, но и к классу змей воображаемых. Если мы такую «змею» вообразим, то мы создаем модель змеи. Если эту модель дракона мы применим к реальным (существующим в действительности) змеям и обнаружим, что таковых нет, то ложной будет меньшая посылка. Но при этом большая посылка, будучи определением дракона, остается истинной. Например, «вулкан изрыгает пламя».
Теперь, следуя методологии дедуктивного позитивизма, изменим силлогизм так:
Дракон есть слово, обозначающее вещь, которая изрыгает пламя.
(Кроме того) Дракон есть слово, обозначающее змею.
Вывод: Некоторые слова (слово), которые обозначают змею, обозначают в то же время вещь, изрыгающую пламя.
Здесь истинны и посылки и заключение. Но отсюда следует, что из определения в качестве вывода следует предложение, в котором словам придано значение, и оно относится только к значению слов, а не к тому, что существует в действительности. Определение – это предложение, в котором словам придается значение посредством слов. По модели Милля рассмотрим определение экспертизы как силлогизм.
Экспертиза:
(Определение) (Большая посылка) «Религиозная деятельность – это совокупность религиозных действий, или системы социальных актов, отражающих возникшие у людей интенсивные и универсальные мотивации и установки, опирающиеся на переживания, определяемые актором как религиозные в связи с их направленностью и ориентацией на Божественное как объект, выполняющий функции Значимого Другого, вследствие которых формируются универсальные представления об общем порядке бытия».
(Малая посылка) «Кроме того (слова религиозная деятельность обозначают, что) до или в процессе осуществления данных актов происходит переключение действующего человека в соответствии с этими представлениями таким образом, что данные представления становятся и в его восприятии единственно отражающими действительность (реальность), во что он верит, (следовательно) и в соответствии с чем и установки и мотивации, реализуемые им, становятся (кажутся ему) единственно правильными (определение разработано в рамках докторской диссертации эксперта).
Религиозная деятельность – это слова, обозначающие совокупность действий, каждое (или некоторые) из которых отражают мотивации, обозначаемые актором как религиозные, в связи с их направленностью на Божественное.
Кроме того, религиозная деятельность – это слова, обозначающие, что в процессе деятельности актор полагает свои представления единственно правильно отражающими реальность (независимо от результата этой деятельности).
Следовательно, некоторые слова обозначают такую религиозную деятельность, которая включает: систему действий, мотивацией для которых служит направленность (воздействие, достижение) их на Божественный объект, и, одновременно, эти слова обозначают деятельность, которая опирается на представления, единственно правильно отражающие действительность, с точки зрения субъекта их совершающего».
Очевидно, что малая посылка включает деятельность, выходящую за рамки религиозной деятельности (патологии, игры, научные аксиомы), поэтому большую и малую посылки с точки зрения логики следует поменять местами.
Получаем:
Религиозная деятельность – это слова, которые обозначают деятельность, которая опирается на представления, единственно правильно отражающие действительность, с точки зрения субъекта, их совершающего. Кроме того, некоторые из этих слов обозначают систему действий, мотивацией для которых служит направленность (воздействие, достижение) их на Божественный объект. Следовательно, некоторые из этих слов обозначают деятельность, которая опирается на представления, единственно правильно отражающие действительность, с точки зрения субъекта их совершающего и, кроме того, одновременно, некоторые из этих слов обозначают систему действий, мотивацией для которых служит направленность (воздействие, достижение) их на Божественный объект.
С.В.Щербак:
Важнейший вывод, который можно сделать, наблюдая мир религий – это существование религиозного многообразия, теологических и метафизических представлений, форм религиозной жизни, организации культа и.т.д. Существуют различные способы отношения к священному, добру и злу, спасению, просветлению, служению, метафизическим сущностям, отношению к Богу или богам.
Например, давно стало классическим в религиоведении положение о существовании теистических и нетеистических религий. Если теистические религии раскрывают перед нами божественную сущность, по отношению к которой возможно «соотнесение с ним осуществляемых действий» (цитата из Экспертного заключения, стр. 15), то это невозможно в случае нетеистической религии, в которой божественная сущность отсутствует. Направление действий верующего в нетеистической религии нужно искать в другой деятельности. Классическим является пример раннего буддизма и буддизма традиции тхеравада (южный буддизм), в котором понятие Бога-творца и промыслителя не существует, а деятельность последователей направлена на максимальное раскрытие сознания и психических способностей человека. Почитание будд или архатов в традиции тхеравада существует, но совершенно в непривычной плоскости: для проявления уважения (как качества, дхармы) к великому учителю. Никто из сообщества религиоведов не станет утверждать, что ранний буддизм, как и буддизм традиции тхеравада, не является религией. Это же можно сказать и по поводу джайнизма, в котором нет понятия высшего существа и творца мира.
Эксперт, проводя религиоведческий анализ, на протяжении всего текста экспертизы не учитывает существование нетеистических религий, так как пишет о том, что в основе религий лежит почитание Высшего начала.
На это указывают следующие цитаты из Экспертного заключения: «Религиозная деятельность – это совокупность религиозных действий, или системы социальных актов, отражающих возникшие у людей интенсивные и универсальные мотивации и установки, опирающиеся на переживания, определяемые автором как религиозные в связи с их направленностью и ориентацией на Божественное как объект, выполняющий функции Значимого Другого» (стр 13). «В системе нет развитой – с религиозной точки зрения - онтологии (учения о бытии Бога)» (стр 12); «упоминание о Боге или Верховном существе не предполагает соотнесения с ним осуществляемых действий» стр.15 «Анализ материалов, посвященных Верховному существу, показывает, что упоминание Бога в саентологии – это не вопрос о необходимости соотнесения себя с неким личностным Богом, налаживание неких отношений, или даже осознание Бога как всеобщего Принципа» (стр.16).
Так же, существуют религии, в которых почитание Высшего начала сведено до минимальных форм или высшее начало принимает форму deus otiosus (Бог отдыхающий). Такой статус у Аллаха в доисламских верованиях арабов, у древнегреческого Крона, индоевропейского Дьяуса и др.
Подобный тип почитания так же не учитывается экспертом, который утверждает, что в основе религиозных систем лежит коммуникация с Высшим началом («В религиозной системе основным каналом связи считается молитва, которая является прямым контактом с Высшими силами. Однако согласно данной системе, восьмая динамика является лишь стремлением к выживанию в качестве Бога, но не контакту с Высшим существом» (страница 23)).
Как видно из примеров исторических религий, это не обязательный компонент религиозных систем. В ходе исследования учения саентологии становится очевидным, что учение о Верховном существе не находится в центре внимания данной религиозной системы, хотя задает сотериологическую перспективу.
Если в концепции религиоведа не рассматриваются нетеистические религии, а также делается вывод, что в любой религиозной системе внимание должно быть сосредоточено на почитании высшего начала, что не является обязательным фактором в истории религий, то подобный подход не может квалифицироваться как религиоведческий и научный.
Автор экспертизы осуществляет функцию теолога, выносящего суждение об истинности или ложности религии (вариант: признание за организацией права быть или не быть религией) на основании предложенного и сформулированного образца, исключая религии, которые не вписываются в индукционную схему автора о том, что во всех религиях есть почитание высшего начала и важнейшая функция религии – коммуникация с высшим началом.
Вывод: не является научным утверждение того, что если нет почитания высшего начала и нет развитой коммуникации с ним, значит, это не религия. Религии по своей классификации делятся на теистические и нетеистические. В последнем случае нет никакого высшего начала и нет коммуникации с ним. Когда утверждается обратное, создается противоречие типологическому методу, где выделяются типы религий в соответствии с конкретным критерием (например, теистические и нетеистические). После утверждения данной классификации неверно делать вывод о том, что «все религии являются теистическими». Утверждения на страницах 12,13,15,23 Экспертного заключения также нарушают принцип объективного и беспристрастного рассмотрения религий.
Большое внимание автора экспертизы посвящено вопросу о балансе между религиозным и социальным содержанием религиозной деятельности.
В качестве основного вывода при ответе на вопрос «Осуществляет ли религиозное объединение «Саентологическая церковь Москвы» религиозную деятельность?» изложено следующее: «Нет, не осуществляет. Деятельность организации носит явно выраженный социальный характер, то есть, направлена на повышение социального статуса и общественную реализованность членов объединения» (стр. 32).
Эксперт основывается на доказательстве, что социальная и религиозная деятельность суть различные виды деятельности и квалификация организации как религиозной или социальной, зависит от «выраженности» религиозной или социальной деятельности. Данное утверждение показывает, что мы без труда можем провести баланс между религиозной и социальной деятельностью, а также легко оценить, не мотивируется ли социальная деятельность религиозными мотивами. Но в истории религии мы сталкиваемся с затруднениями в этом вопросе.
В буддизме, иудаизме, христианстве и других религиях мы видим наличие активнейшей социальной работы, которая, по мере развития учения увеличивается по экспоненте, являясь основой религиозного служения.
В Торе, например, много говорится о социальной и экономической деятельности, например: Втор.10:19 «Любите и вы пришельца, ибо сами были пришельцами в земле Египетской» Втор.15:7,8 «Если же будет у тебя нищий кто-либо из братьев твоих, в одном из жилищ твоих, на земле твоей, которую Господь, Бог твой, даёт тебе, то не ожесточи сердца твоего и не сожми руки твоей пред нищим братом твоим, но открой ему руку твою и дай ему взаймы, смотря по его нужде, в чём он нуждается; Втор.15:11 ибо нищие всегда будут среди земли [твоей]; потому я и повелеваю тебе: отверзай руку твою брату твоему, бедному твоему и нищему твоему на земле твоей. Втор.23:19. «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост»; Можно найти большое количество текстов, указывающих на социальную направленность в иудейской религии.
При этом загадкой является то, что служит побудительным мотивом социальной деятельности: в Торе множество раз звучит «естественный мотив» - страх перед наказанием; в случае неисполнения должного, грешник должен быть наказан или убит. Красочно звучат слова проклятий в Торе: Втор.28:15 «Если же не будешь слушать гласа Господа Бога твоего и не будешь стараться исполнять все заповеди Его и постановления Его, которые я заповедую тебе сегодня, то придут на тебя все проклятия сии и постигнут тебя». Втор.28:16-20 «Проклят ты [будешь] в городе и проклят ты [будешь] на поле. Прокляты [будут] житницы твои и кладовые твои. Проклят [будет] плод чрева твоего и плод земли твоей, плод твоих волов и плод овец твоих. Проклят ты [будешь] при входе твоём и проклят при выходе твоём. Пошлёт Господь на тебя проклятие, смятение и несчастье во всяком деле рук твоих, какое ни станешь ты делать, доколе не будешь истреблен, - и ты скоро погибнешь за злые дела твои, за то, что ты оставил Меня».
А может быть, наша гипотеза о страхе проклятия ошибочна и исполнение Мицвот (заповедей) мотивировано горячей любовью к Богу (то есть, религиозными причинами)? Зададим вопрос: как, в случае с иудейской религией, провести баланс между социальной и религиозной деятельностью? Не слишком ли сложна задача, которую автор легко решает, определяя «социальное» и «религиозное» как побудительные причины в исследовании саентологии? Продолжим данный анализ на примере других исторических религий.
Буддизм, идеалы которого основываются на сострадании, определяет основы социальной работы как в сутрах Палийского канона, так и в некоторых текстах махаяны. Поскольку главным негативным фактором жизни является страдание, Будда и его ученики наставляли как монахов, так и мирян о важности активной помощи тем, кто испытывает боль, душевные муки, не ведает об основах Дхармы, что является коренной причиной страданий. Большое внимание в буддизме уделяется медицинским практикам, а также образованию. Наставляя учеников о важности помощи больным, Будда сказал: «Тот, кто ухаживает за больными, ухаживает за мной». Обычный буддийский монастырь представляет собой образовательный и медицинский центр.
Снова зададим вопрос о соотношении религиозной и социальной деятельности, на этот раз, касательно буддизма. Чем мотивируется активное сострадание? Весьма часто оно мотивировано «естественными причинами» - нежеланием страдать в следующей жизни. В случае мирян – получить выгоды при следующем рождении (которое в силу метафизических представлений в буддизме считается реальностью). Этот мотив задают сами буддийские тексты, причем в большом количестве сутр. Обычным является ответ Будды, звучащий, например, в Куккураватика сутре (MN.57): «Вот, Пунна, кто-либо совершает злобные поступки телом, совершает злобные поступки речью, совершает злобные поступки умом. Совершая злобные поступки телом, совершая злобные поступки речью, совершая злобные поступки умом, он перерождается в мире злобы. Переродившись в мире злобы, он испытывает на опыте соприкосновение с подобным злобным поведением. Испытывая на опыте соприкосновение с подобным злобным поведением, он чувствует великие страдания, аналогичные тем, что испытывают существа в аду. Так, Пунна, существа перерождаются в соответствии с поступками, а, переродившись, они на опыте испытывают соприкосновения. Поэтому, Пунна, я говорю, что существа наследуют свою карму».
Но монах или мирянин (в махаяне) может быть исполнен и религиозными мотивами – искренним желанием достигнуть состояния Будды, стать бодхисаттвой на благо всех живых существ, и т.д. Но как провести баланс между религиозными и исключительно социальными причинами занятия какой-либо деятельностью (например, социальной работой, которая улучшает карму и ведет к лучшему перерождению)? Для ответа на этот вопрос потребовалось бы масштабное религиоведческое и психологическое исследование.
Самая интересная дилемма, которая относится к данному вопросу, относится к христианской религии. Напомним, что социальная работа в христианской религии весьма обширна и многообразна, что задано большим количеством наставлений Нового Завета, начиная с заповеди «Люби ближнего твоего как самого себя» (Мф.22:39). Тексты, побуждающие к социальной деятельности в христианских текстах многообразны: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф.5:7), «Все же верующие были вместе и имели всё общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян.2:44). Можно привести большое количество других текстов.
Но самое интересное размышление о религиозной/социальной мотивации содержится в знаменитой притче о Самарянине: «На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым.
По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашёл на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нём; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нём; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же» Лк.10:30-37 Священник и левит, проходя мимо израненного самарянина, не думали о «социальном» отношении к ближнему, но поскольку они упоминаются как религиозные персонажи, они были, видимо, мотивированы «религиозными» мотивами. Но подлинные религиозные побуждения, согласно евангелиям, отчетливо перемещаются в социальную плоскость, указывая на приоритет социальной работы, которая и не подозревает о существовании формально «религиозного» мотива, который в евангелиях именуется «фарисейством».
Мы не утверждаем, что саентология принадлежит к классу исторических религий, но в ней есть отчетливые религиозные и метафизические представления, в которых задается определенная мотивация социальной деятельности. И эта деятельность не может быть однозначно определена как исключительно «социальная» по многим причинам. Мотив достижения высших целей духовного развития при следовании по «Мосту к полной свободе» как высшей реализации уже не человека как биологического вида, а тэтана – духовной сущности – невозможно исключить, так как именно такой идеал прописан в большом количестве саентологических текстов.
Вывод: баланс между «социальным» и «религиозным» в религиозной деятельности установить крайне трудно. Для этого потребовалось бы обширное исследование. Проведенный анализ исторических религий показывает, что мотивация к социальной деятельности может исходить из религиозных побуждений. Анализ христианства дает четкое представление о том, что социальная деятельность может интерпретироваться как религиозная, а «чисто религиозная» становиться ложной и осуждаться (понятие фарисейства). В выводах Экспертного заключения, сделанных на странице 14, 16, 17, 20, 24, 32 наблюдается нарушение принципа качественного религиоведческого анализа, также нарушен принцип рассмотрения религии внутри культурного и цивилизационного контекста.
В отношении веры саентологов в существование прошлых жизней и доказывая тезис о «социальном», а не религиозном характере деятельности саентологов, автор экспертизы пишет: «учитывая крайне низкую социальную активность восточных культов, в чьей доктрине присутствует идея реинкарнации, и к которым апеллируют саентологи, мы склонны оценить эти качества последователей Саентологии как свидетельство того, что деятельность организации является сущностно социальной, но не религиозной» (стр. 19).
По поводу «крайне низкой социальной активности восточных культов, в чьей доктрине присутствует идея реинкарнации», как доказательства ошибочности подобного вывода можно привести многочисленные примеры крайне высокой социальной активности «восточных культов» (по всей видимости, имеются ввиду, прежде всего, индуизм, джайнизм и буддизм) в странах Южной и Юго-Восточной Азии.
Несколько примеров высокой социальной активности: International Network of Engaged Buddhism (Таиланд); Проекты, в рамках которой активно внедрявющие «буддийскую экономическую модель» (Шри-Ланка); движения с ярко выраженным социальным самосознанием — International Network of Engaged Buddhism (базируется в Таиланде), Buddhist Peace Fellowship – примеров множество. Эти движения ссылаются на буддийские заповеди сострадания, чтобы обосновать активное обращение к «социально обусловленному страданию». Все эти движения, как правило, конституируются в форме неправительственных религиозно-каритативных центров, созданных, по буддийской традиции, вокруг личности конкретного учителя, или как международная сеть таких центров.
Что касается индуизма, то, как традиционные индуистские секты, так и неоиндуистские, занимают разные позиции по поводу социальной деятельности. Социально ориентированные проекты развивались в рамках организаций последователей Рамакришны, Вивекананды, Шри Ауробиндо и других; в рамках неоиндуизма есть международные организации, развивающие социальные проекты – например, движение последователей Шри Чинмоя, Брахма Кумарис, МОСК и других.
Джайнизм, в ряду религий, в которых распространена идея метемпсихоза, занимает особое место, так как наряду с монашеством, джайны – экономически и социально активное религиозное сообщество, члены которого участвуют в бизнесе – банковской деятельности, производстве, спонсируют и обеспечивают многочисленные социальные проекты, активно занимаются благотворительностью. Это широко известные факты.
Конечно, социальная активность последователей «восточных культов» неравномерна, но обобщающий вывод автора Экспертного заключения на стр. 19 о том, что она «крайне низка» ошибочен, не соответствует действительности.
Доказывая тезис о доминировании социальной деятельности и отсутствия религиозной деятельности, эксперт отмечает, что «первые четыре динамики, созданные ранее в Саентологии, в рамках технологии Дианетики, полностью ориентированы на выживание адепта в обществе в качестве нормально функционирующей социальной единицы. Данная технология не опирается на религиозные принципы. Однако динамики с пятой по восьмую также не выводят человека в новые миры или иные измерения. Для понимания этого факта, достаточно знать, что в саентологии «бытийность – это личность либо роль, которую человек принял для себя» («Саентологическая религия: истоки, церемонии, проповеди и службы» с.207) – т.е. это по сути опять социальная роль, а не «смысложизненные ориентиры». Следовательно, можно сказать, что в саентологии человек принимает на себя функции по защите всех форм жизни, окружающего мира, и всеобщему контролю за этим миром для того, чтобы выжить. Становясь тэтаном, то есть особым духовным существом, он перестает быть Хомо Сапиенсом» (стр. 17).
Однако, странно, какой смысл в стремлении к выживанию жизни, окружающего мира, вселенной и в качестве Верховного существа и других не находящихся под контролем обычного человека сущностей, если достижение этих состояний мотивируется только «социальной деятельностью»? Без наличия религиозной деятельности данный контроль ни в коей мере не является понятным и осмысленным и напоминает бессмысленное «махание кадилом», ранее упомянутое автором экспертизы (стр. 14). То, что тэтан оперирует материальной вселенной и контролирует ее, ни в коей мере не относится к социальной деятельности. Никто из представителей вида Хомо Сапиенс возможностями такого контроля никогда не обладал, не обладает, и не будет обладать. Утверждение обратного полностью противоречит позитивистской методологии в любом ее проявлении.
Что же касается того, что «становясь тэтаном, то есть особым духовным существом, он перестает быть Хомо Сапиенсом», хорошо известны в истории религий случаи, когда человек обретает божественную природу и перестает быть человеком. Например, Сиддхартха Гаутама (человек) говорил о том, что, достигнув статуса Будды, он перестал быть человеком. В учении Ассирийской церкви Востока существует утверждение, что при крещении Иисуса он принял божественную природу. Утверждение христианского апологета II века Иринея Лионского о том, что «Бог стал человеком чтобы человек стал Богом», распространяет идею о перемене человеческого статуса на божественный в отношении всей дальнейшей христианской антропологии и сотериологии.
В этом же ряду находится утверждение автора о том, что человек в саентологии стремится «к социальному доминированию и успешность доминирования есть свидетельство эффективного обучения: «Ключевым положением Саентологической теологии является вера в то, что каждый человек является бессмертной духовной сущностью, хорошей в своей основе, которая живет множество жизней и имеет потенциально бесконечные способности и способность к бесконечному совершенствованию» (стр. 17).
В рамках позитивистской методологии принципиально отсутствует возможность признать человека «бессмертной духовной сущностью», что он «живет множество жизней и имеет потенциально бесконечные способности и способность к бесконечному совершенствованию». Такие утверждения возможны только в рамках религиозных убеждений. Таким образом, выводы сделанные автором Экспертного заключения на страницах 14, 17 противоречат принципам классической позитивистской методологии, на которой основывается автор экспертизы, а также отсутствия герменевтического анализа, дающего верное истолкование определенных саентологических терминов и понятий.
В отношении самоидентификации саентологии в Экспертном заключении есть противоречие. Так, эксперт указывает, что религиозная организация не может определять себя в качестве религиозной только на основании самоидентификации: «Определение, данное Е.С.Элбакян, аналогично определению, данному ею в написанном ею словаре: Е.С.Элбакян «Религии России», где указано, что «Практически любая, существующая ныне религия, состоит из того или иного числа отдельных вероисповеданий», т.е. «Вероисповедание эквивалентно слову «конфессия»» (с.39) Подобная трактовка не совсем корректна, потому что согласно данному определению, любая группа последователей любой идеи, объединившихся и самоназвавшихся религией, должна называться вероисповеданием» (стр. 11) (выделено нами).
Это означает, что группа людей, определяя себя в качестве религиозной группы (объединения), должна поинтересоваться у представителей научной общественности относительно того, как им себя идентифицировать, спросить у религиоведов о том, является ли их вероисповедание вероисповеданием, и далее следовать выданному им определению. Что, в таком случае, остается от самоидентичности? Вообще, возможна ли самоидентичность в случае, когда ответ на этот вопрос звучит со стороны чуждого и чужого сообщества, вмешивающегося в учение и деятельность своего референта?
Но любопытно, что в другом месте экспертного заключения, пишет прямо противоположное мнение, противоречащее предыдущему суждению: «Поскольку принцип самоопределения обычно считается базовым при установлении идентичности в религиоведении (выделено нами), можно указать, что из материалов не следует четкое самоопределение саентологии в качестве религии» (стр. 13).
Из данного вывода, сделанного в Экспертном заключении, следует, что принцип самоидентичности, все же, существует и считается базовым в религиоведении. Значит, группа людей, определяя себя в качестве религиозной группы, не должна интересоваться у представителей религиоведческой науки в отношении того, как им идентифицировать себя, и ни в коей мере не обязана (выделено нами) следовать выданному им определению.
На страницах 11 и 13 Экспертного заключения наблюдается противоречивость суждений.
Эксперт указывает, что все проведенные религиоведческие исследования, приобщенные, в рамках слушаний по гражданскому делу № 2-5387/14, слушаемому в Измайловском районном суде г. Москвы, рассматривают Религиозное объединение «Саентологическая церковь Москвы» в аспекте социальной деятельности, но не указывают религиозную составляющую этой деятельности, которая убедительно показала бы, что рассматриваемое явление носит религиозный, а не социальный характер: «Аналогичные претензии могут быть сделаны к другим религиоведческим исследованиям, в которых через обнаружение социальных функций религии, используя критерии отнесения к религиозной группе как к социальной группе, делаются заключения о религиозном характере данной группы. Тогда как выводы могут быть сделаны только об определенном уровне развития сообщества с наличием объединяющего классификационного признака, а не о характере самого признака (а именно о наличии сообщества граждан, самоназвавшихся саентологами, но не о религиозном характере их учения)» (стр. 11)
Однако в религиоведческом исследовании, выполненном В.В.Винокуровым и С.В.Щербаком, значимая часть исследования посвящена исследованию признаков, устанавливающих наличие (или отсутствие) религиозной веры у последователей религиозного объединения «Саентологическая церковь Москвы». В рамках этой части исследования, проведенной с помощью глубинного интервью методом случайной выборки и при использовании ряда других религиоведческих методов, даны ответы на вопросы о наличии религиозной веры у представителей религиозного объединения «Саентологическая церковь Москвы» в отличие от других видов убеждений (научного, философского и др.). Прояснен вопрос о наличии «веры в сверхъестественное» у представителей Саентологической церкви Москвы; исследована история религиозного обращения у каждого из интервьюируемых; исследовано отношение к основателю религии; отношение к сакральным текстам религии; наличие доктрины воздаяния; наличие критического или некритического отношения к ряду положений саентологии; исследованы иные факторы, относящиеся не к социальному аспекту, а к наличию религиозной веры. Материалы исследования приобщены к делу и представлены в судебных документах.
Эксперт совершенно не упоминает доказательств, приведенных выше, относительно исследования религиозной веры, представленных в исследовании В.В.Винокурова и С.В.Щербака, в отличие от социальных аспектов религии. Суждения и вывод, сделанный на стр. 11 Экспертного заключения нарушает принцип объективности экспертизы.
Относительно наличия коммуникации с высшим началом (началами), эксперт утверждает: «В религиозной системе основным каналом связи считается молитва, которая является прямым контактом с Высшими силами. Однако согласно данной системе, восьмая динамика является лишь стремлением к выживанию в качестве Бога, но не контакту с Высшим существом» (стр. 23).
Это спорное утверждение. В нетеистических религиях не существует коммуникации с Высшим началом, так как в учении этих религий не существует Высшего начала. Яркие примеры – буддизм традиции тхеравада и джайнизм. Молитву может замещать медитация или мантра, но она не предполагает личный контакт с высшим началом.
«Выживание в качестве Бога» кажется странным теологическим тезисом, непонятном на языке иудаизма, христианства или ислама или других теистических религий, но чуждая авраамистической традиции теологическая система не обязана ориентироваться на исторические образцы. В отношении «контакта с Высшим существом» - это только одна из возможных перспектив достижения человеком высшей религиозной цели. Существуют религии и ответвления внутри известных религий, в которых целью становится полное слияние с Богом, растворение в нем (учения отдельных мистиков в христианстве (напр. М.Экхарт), суфийских орденов и отдельных мистиков (Аль Халладж) в исламе). Особенность языка саентологии в том, что понятие «выживание в качестве…» подлежит герменевтическому анализу, что должен хорошо понимать и верно интерпретировать эксперт-религиовед.
Впрочем, герменевтический анализ саентологических текстов оказывается трудным для эксперта-религиоведа, что становится очевидным из следующего фрагмента Экспертного заключения: «при использовании общепринятых для философии и религиоведения категорий, таких как Бог, дух, действие, Вселенная, добро, зло, этика, и т.д. саентологи подразумевают совсем другое. Это затрудняет процесс герменевтического анализа, выявления и соотнесения смыслов с научными категориями, являющимися своего рода шаблоном для эксперта» (стр. 12).
Но в основе любой религии (как и культуры), при ее появлении используется существующий ко времени ее возникновения язык, в соответствии с контекстом конкретной культуры. Далее происходит его переосмысление в соответствием с новыми представлениями о человеке, мире, обществе и.т.д. (в качестве примера можно привести английское слово «клир», этимологически означавшее «жребий», но претерпевшее культурную трансформацию вплоть до «клерк»))
Возвращаясь к вопросу о самоидентификации, религиозная группа или ее лидер вовсе не обязан следовать «шаблонам эксперта», так как он следует своим собственным представлениям об истинности, следованию научной методологии и т.д. Упоминая академическую науку, можно вспомнить, что психологическая наука в лице известных психоаналитиков категорически отвергла претензии Р.Л.Хаббарда как какую-либо «научность» его построений и методов, в лучшем случае удостоверяя плагиат: так, Хаббард использовал известные психотерапевтические методы, назвав их по-своему. Например, «одитинг» имеет очевидную аналогию с тем, что в классическом психоанализе называется «Abreagierung».
Анализ позволяет различать между наукой и «наукой» Хаббарда. Это не одно и то же, что должно быть очевидно религиоведу, использующему герменевтический метод.
Ошибка отождествления академической науки и «науки саентологии» не позволила эксперту усмотреть еще одно важное (в рамках религиоведения) классификационное деление на религии, в которых доминирует «пистис» (вера), и религии, в которых за основу восприятия «истин» положен «гнозис», то есть начало, основывающееся на знании. Не фиксируя разницу между религиями «пистиса» и «гнозиса», автор экспертизы пишет: «на уровне самоопределения, саентология может быть обозначена как философия, сформированная с опорой на научные и религиозные воззрения, обозначенные как аксиомы – но не в общепринятом смысле, как положения, принимаемые на веру. Вера в данном случае не носит характер религиозной, и понимается в смысле «строгой научности», т.е. аксиомы в данном конструкте предлагаются как база для построения научной теории основ «жизни и смерти»» (стр. 13).
Гностических религий в истории религиозных идей предостаточно. Это христианский гностицизм и его наследники – манихейство, катары, духоборы, павликане; индийские гностические системы, основанные на джняне (аналог «гнозиса») – санкхья, многочисленные буддийские школы, и.т.д. В случае гностических религий, «пистис», вера, уходит на второй план, является неактуальной, описывается как «низший путь» и.т.д. Под «знанием», «научностью» в гностических религиях подразумевается отсутствие необходимости принимать что-либо на веру, отдавая приоритет опыту и выводному знанию.
Эксперт признается, что ему трудно проводить герменевтический анализ терминов и понятий, принятых в саентологии. Это означает, что автор экспертизы неверно представляет себе герменевтический метод либо его использование. Ожидание того, что понятия религии будут истолкованы на языке «шаблонов эксперта» (стр. 12), чтобы ему было лучше понятно, явно преувеличено. Также на стр. 13 эксперт пишет, что в основе религий лежит вера (пистис), в чем наблюдается нарушение принципа объективного и беспристрастного описания религиозных феноменов, а также типологического принципа (деление религий по принципу гностических, в основе которых лежит гнозис, и пистических, в основе которых лежит вера).
Общий вывод: при изучении Экспертного заключения становятся очевидными противоречия и неверность выводов эксперта в области классической позитивистской (на которой основывается экспертиза) и религиоведческой методологии. Можно указать на следующие несоответствия: логические ошибки; нарушение типологического метода; присутствие признаков конфессионального (теологического), а не религиоведческого подхода; нарушение метода качественного религиоведческого анализа; отсутствие объективного и беспристрастного описания религиозных феноменов; противоречие принципу историчности; интерпретация фактов вне культурной и цивилизационной обусловленности феноменов; неверное использование герменевтического метода.
