Мировое православие оказалось не очень единым. Святой и Великий православный собор, первый за более чем тысячу лет, завершился на греческом острове Крит. Главы десяти автокефальных (независимых) православных церквей под председательством Вселенского патриарха Варфоломея приняли итоговую декларацию, документы о семье и браке, посте, отношениях с другими христианами. Участники форума объявили его решения обязательными для всех православных церквей.
Однако Русская православная церковь, отказавшаяся прислать делегацию на Крит, собор считает просто встречей. Ее поддержали Болгарская, Грузинская и древняя Антиохийская церковь. Все они выдвигают свои претензии к собору. Многие наблюдатели, считают, что настоящая причина отсутствия представителей Русской церкви — нежелание подыгрывать Вселенскому (Константинопольскому) патриарху, который, с точки зрения Москвы, пытается быть единоличным лидером мирового православия.
Происходившее на Крите и то, как РПЦ становится все более зависимой от политики, Евгения Воскобойникова и Константин Эггерт обсудили с журналистом Светланой Солодовник.
Эггерт: Добрый вечер. Первый вопрос такой: действительно ли речь в основном идет о нежелании Московского Патриархата подыгрывать амбициям Константинополя, тем более что Патриарху Варфоломею удалось добиться многого. Он действительно председательствовал, как такой почти Папа православный, на этом Соборе. Это, наверное, не нравится Москве? Справедливо, нет?
Солодовник: Это, наверное, не нравится Москве. Но, на мой взгляд, с этим Собором произошла странная вещь, потому что Русская православная церковь долгие годы участвовала в подготовке этого Собора. Она принимала участие в написании всех абсолютно документов, никаких неожиданностей для нее в этих документах нет. Там есть незначительная правка, но, в общем, несущественно. Кроме того, многие регламенты, многие положения этого регламента, были приняты именно под давлением Русской православной церкви, в частности, решение консенсусом, и так далее. Это была идея РПЦ. И после этого, вдруг отказаться от участия в Соборе. Хотя, надо сказать, сначала так очень бодро спикеры официальной церкви говорили о своем неприятии Собора, сейчас, пожалуй, настроение стало более тихим. И уже Священноначалие заявило, что Священный Синод рассмотрит документы Собора и только после этого вынесет свое окончательное решение, как к нему относиться.
Эггерт: Хорошо. Ваша версия, почему не поехали, и почему теперь смягчились?
Солодовник: Почему не поехали? Вы знаете, я, грешным делом, считаю, что церковь все последние годы теряет свою субъектность, и что это была, возможно, попытка подыграть власти, которая как бы идет на разрыв с западным миром. И вот когда власть антизападнические настроения усиленно транслирует, вдруг участие в таком вселенском форуме…
Эггерт: Да еще под председательством прозападного константинопольского Патриарха, гражданина Турции.
Солодовник: Да еще под председательством прозападного Патриарха. Может быть, они решили…
Эггерт: Это ваша версия?
Солодовник: Это моя версия, безусловно. Какую-то они дали, на мой взгляд, слабину в последний момент.
Воскобойникова: Но вот что касается связей с государством, Собор принял ряд документов. В основном они достаточно консервативные, но есть такие, например, где содержатся призывы к религиозной свободе и невмешательству государственных органов в жизнь религиозных каких-то общин. Вот это есть косвенный упрек, в том числе и российской православной церкви? Мы знаем, ее часто критикуют за достаточно плотные связи с государством.
Солодовник: Знаете, если бы участники Собора знали про документ, про поправки Яровой и Озерова, то они бы не просто эту фразу вставили в Собор, а уж я не знаю, что бы написали. Потому что эти поправки, только что принятые, еще, правда, не подписанные президентом, они открывают широкомасштабные гонения на религиозные организации.
Воскобойникова: А давайте, мы для наших зрителей объясним, о чем именно идет речь?
Эггерт: В чем там смысл?
Солодовник: В чем там смысл, это антиэкстремистские поправки, но там есть, что было, кстати, неожиданностью для всех, глава, посвященная миссионерской деятельности. Во-первых, впервые за все время свободного существования церкви, государство берется формулировать, что такое миссионерская деятельность. Не церкви это формулируют, а Яровая с Озеровым, или уж не знаю там еще с кем. Кроме того, теперь миссионерская деятельность разрешена только религиозным организациям, или зарегистрированным религиозным группам. Она должна вестись в определенных помещениях, только в богослужебных помещениях, там, сям. В общем, если вдруг дедушка своему внуку захочет рассказать что-нибудь про бога…
Воскобойникова: То это будет караться законом?
Солодовник: Да. То это подсудно, понимаете. Русская православная церковь пока заняла такую позицию, что вот она посмотрит, как этот закон будет действовать. Если вдруг они увидят, что угнетать будут не только религиозные меньшинства, но и их тоже, вот тогда они…
Эггерт: Логика понятна. Закон направлен на домашние мечети, так называемые, и в какой-то степени, он, конечно, затронет неопротестантов, всяких пятидесятников, и так далее.
Солодовник: Да, безусловно.
Эггерт: А традиционные, то что определяется поправками 1997 года к закону «О свободе совести», традиционные религии едва ли будут затронуты, такой расчет православия. Наверное, исламские лидеры то же самое говорят, мусульманские.
Солодовник: Нет-нет, что вы. Мусульманские лидеры категорически против всех этих поправок.
Эггерт: Я не видел.
Солодовник: Когда у нас начинались гонения на политические партии, скажем так, оппозиционного и не только оппозиционного спектра, тут тоже все думали, что вот этих тронут, а вот этих не тронут. В результате наше политическое поле сжалось уже до практически микроскопического. А поскольку процессы так или иначе сходные идут, то не исключено, скорее всего, я так думаю, с религией дела будут обстоять ровно то же самое.
Эггерт: Сначала пришли за коммунистами, потом за католиками, потом, как Дитрих Бонхеффер говорил.
Солодовник: Сначала да, будет по всем известному анекдоту.
Эггерт: Вернемся к Собору на секундочку. В документах Собора содержится вроде бы очень хорошее для Русской церкви положение, что решение об автономии церквей, если какая-то часть церкви тоже попросится стать независимой, национальной, автокефальной, то решение это принимает только церковь-мать, так сказать, которая должна это предоставлять, или может не предоставлять. Но одновременно в документах Собора, или встречи, как считают в Москве, содержится указание на то, что если возникнет какой-то горячий спор, то арбитром является опять же Константинопольский Вселенский Патриарх. Я так понимаю, что это очень чувствительная тема для Москвы, потому что речь идет о возможности, о настроениях на Украине, в пользу отделения Украинской православной церкви и создании национальной церкви, и подозрения в Москве, что Патриарх Варфоломей тихо этот процесс стимулирует.
Солодовник: Понимаете, на мой взгляд, то, что Русская православная церковь не поехала на этот Собор, она каким-то определенным образом развязала руки Константинополю. Потому что, если вы не желаете участвовать в общем обсуждении…
Воскобойникова: То мы справимся без вас.
Солодовник: То мы справимся без вас. Поэтому, и с этой точки зрения, мне кажется, это была ошибка. Кроме того, там очень часто есть спор по поводу того, а кто же церковь-мать?
Эггерт: Это греки, греки, без греков нельзя, греки всем все сделают…
Солодовник: Вот, в частности, с Украинской церковью, там Константинополь тоже считает, что он тоже немножечко церковь-мать. Поэтому, много будет зависеть, действительно, от расклада, и политического расклада, в том числе.
Эггерт: Хотя этот вопрос украинский, наверное, не сегодняшнего дня, но после событий последних лет эта тема появилась и будет возникать регулярно.
Воскобойникова: Вполне возможно, что она будет возникать регулярно.
Солодовник: Да, конечно, она будет возникать регулярно. Кстати, то, что украинский вопрос не вошел в повестку дня Собора, это же тоже было как бы завоевание Русской православной церкви. В общем, она отказалась от всех своих…
Эггерт: Завоеваний.
Солодовник: Она отказалась от всех своих бонусов.
Эггерт: Надеюсь, кого-нибудь из официальных спикеров тоже позовем в ближайшее время, поинтервьюируем их серьезно.
Солодовник: Да-да, вот Николая Балашова интересно было бы на эту тему спросить.
Эггерт: Который отвечает за связи как раз с православными церквями?
Солодовник: Да.
Воскобойникова: А вот на Крите заявили о желании собирать Предстоятелей всех православных церквей через каждые 5-10 лет. По всей видимости, Русская церковь с этим не согласится?
Солодовник: Нет, я бы так не сказала. Мне кажется…
Воскобойникова: То есть вполне возможно, что через пять лет…
Эггерт: Если не Собор, а совещание, вполне могут согласиться.
Солодовник: Вполне возможно. Во-первых, вот посмотрим, какие решения примет Священный Синод. Возможно, он где-то даст задний ход, немножечко. Посмотрим, какие будут формулировки.
Воскобойникова: А когда ждать этих решений?
Солодовник: 20 июля должен быть Священный Синод, и вот они там решат и окончательно определятся со своим отношением. Но опять же, очень многое будет зависеть от того, как будет развиваться, в общем и целом, наша политическая ситуация.
Эггерт: Можно один уточняющий вопрос? Мое личное ощущение, что отказавшись поехать на Крит, по каким бы причинам ни было, возможно, это были причины, которых мы не знаем и которые очень реальные, но церковь во многом, церковные иерархи, скажем так, церковь как сообщество верующих, церковная иерархия поставила себя во многом в зависимости от конспирологических и консервативных сил, не самых активных, на самом деле, внутри русского православия, это борцы с масонами, с ИНН, с чем-то еще, с католической ересью, и так далее, и тому подобное, и в какой-то степени, от государства, потому что для противодействия радикалам придется опять немножечко опереться на Кремль.
Солодовник: От государства, безусловно. Церковь, я уже сказала, все последние годы теряет свою субъектность, вот это самое страшное, на мой взгляд, что происходит. Она все больше и больше попадает в зависимость от государства, и финансово, и политически. Даже вот в таких своих решениях, повторюсь, я не исключаю, что это было…
Эггерт: Не вполне независимое решение.
Солодовник: Не вполне независимое решение..
