Чемпионат по футболу победил «Русский марш»?

Галина Владимировна, 4 ноября должен состояться очередной «Русский марш». Это, ко всему прочему, своеобразный смотр ультраправых сил. Какую из националистических организаций в России можно назвать наиболее влиятельной на сегодня?

Я боюсь, что на сегодняшний день из публичных организаций - ни одну. С ДПНИ все было понятно еще в прошлом году. Но тогда ей удалось использовать конфликт вокруг ТЦ «Москва». Сегодня же кризис этого движения еще более очевиден.Оно растеряло весь актив, который только можно было растерять. Видимо, там остались только те, кто по каким-то причинам не может перебежать в другие организации.

За Дмитрием Демушкиным (экс-лидером признанного экстремистским «Славянского союза», ныне скромно именующим себя «представителем «Славянской силы») давно уже никто не стоит. И очень похоже, что все его действия за последний год были направлены на то, чтобы спровоцировать власти на преследование его лично и его организации. Цель - хоть как-то поднять свой авторитет и создать себе образ политически гонимых людей. Причем пока Демушкин выступал с какими-то заявлениями, которые вполне можно было бы расценить как призывы к вооруженной борьбе, власть не реагировала. Но как только он вмешался в социальный конфликт (вокруг поселка «Речник»), его организация тут же была признана экстремистской.

«Русский образ» после истории с арестом Тихонова и Хасис и серии обвинений в растрате денег, собранных на помощь неонацистам, обвиняемым в тяжких преступлениях, тоже находится в кризисе. В целом они сейчас переориентируются на социальные проекты, чтобы хоть как-то сохранить актив. К тому же, «Русский образ» никогда и не стремился быть массовой организацией. Он ориентировался на уже сформировавшиеся автономные группировки. Наконец, этой организации уже с начала 2010 года не удается поддерживать тот имидж, который у них был раньше - людей, имеющих связи во властных структурах. Помните концерт группы «Коловрат» на Болотной площади 4 ноября прошлого года, контакты с молодым депутатом-«единороссом» Максимом Мищенко? Сейчас этого нет.

Поэтому я рассматриваю подписание декларации между ДПНИ и «Русским образом», которое состоялось в отеле «Мариотт», как свидетельство их реального организационного кризиса. Они упоминали, что их ближайшая стратегическая задача - собрать народ на «Русский марш». И они явно понимают, что в этом году с численностью участников марша будут серьезные проблемы.

Можно было бы предположить, что организаторы Русского марша готовы были бы мобилизовать радикальных футбольных болельщиков - здесь есть потенциал, это показали митинги, организованные фанатскими клубами после убийства Юрия Волкова летом 2010 года. Но сейчас идет мощное антирасистское давление на футбольные клубы со стороны Российского футбольного союза в связи с рассмотрением заявки России на Чемпионат мира-2018. Для клубов болельщиков Чемпионат мира важнее «Русского марша».

Правда, организаторы анонсируют концерт «Коловрата». Разве что это, как и в прошлом году, может привлечь людей на мероприятие.

Даже на интернет-форумах ДПНИ говорят, что идея «Русского марша» выдохлась. Что организаторы ничего не могут предложить, кроме «палева» - приехать в Москву и волей-неволей засветиться перед видеокамерами работающих на митинге сотрудников спецслужб.

Однако это - в Москве. В ряде регионов люди готовы выйти на марш. Там нет настолько жесткого давления властей, столь серьезной конфронтации между автономными и легальными группами.

А в каких регионах ультраправые находятся «в лучшей форме», чем в Москве?

Если следить за ситуацией в Нижнем Новгороде, складывается ощущение, что неонацисты чувствуют полную  безнаказанность. Неслучайно этот город занимает третье место в России по неонацистским нападениям. Что касается активности публичных групп - здесь, пожалуй, лидируют Красноярск и Новосибирск, где группы действуют согласованно. Более определенно сказать сложно, так как публичной информации мало.

Можно ли говорить о кризисе российских ультраправых?

Я никогда не рассматривала ультраправых как единое движение. Правомерно говорить о кризисе  публичных крайне правых групп. Процесс радикализации этого движения никуда не делся. Люди настолько радикализовались, что не готовы даже раз в год демонстрировать публичность - они уходят в автономные группы, в подполье. При недоверии к лидерам публичных организаций этот процесс усугубляется. Какой смысл им контактировать с «Русским образом», если можно закончить, как Тихонов? Какой смысл работать с ДПНИ, если те потом могут от них отмежеваться? Поэтому участие в автономных группах для них безопаснее.

Партизанология

В этом году ультраправыми было активно подхвачено выступление «Приморских партизан». Затем появилось письмо «Орловских партизан», также начавших борьбу против милиции и стоявших на ультраправых позициях. Это становится заметным трендом?

На мой взгляд, это группы разного типа. Даже последний видеоролик с «Приморскими партизанами» показывает, что если они и имеют отношение к националистам, то их действия не имели идеологической мотивации. «Мы убивали ментов, потому что они - козлы», - так можно обозначить их взгляды. В отличие от них, «Орловские партизаны» были идеологически мотивированы - но их акция не имела такого резонанса. Но трендом является антигосударственный террор и стремление к «белой революции». К сожалению, это совпало с волной антимилицейских настроений в обществе. А то, что неонацистские мотивы таких групп не вызывают отторжения у граждан, - это признак болезни общества в целом.

Насчет «Приморских партизан» - и многие левые сочли, что это «наши люди, просто немного сбившиеся с пути»....

Левым вообще стоит задуматься о том, кто подчас состоит у них в рядах. Есть люди, которые бегали из одного лагеря в другой. Проблема и в том, что какая-то часть людей, называющих себя антифа, не имеют четкой идеологии. Вплоть до отдельных граждан, придерживающихся принципа «я против фашистов, но «черных» тоже не люблю». И эта проблема будет усугубляться, так как движение растет.

На Ваш взгляд, события вокруг администрации Химок 28 июля подстегнут рост движения «антифа» или станут тормозом для его развития?

Я думаю, на какое-то время у них будет откат. Я лично не могу одобрить насильственных действий. А ведь Химки были не единственным подобным случаем. Вспомним нападения на приемную депутата Госдумы РФ Максима Мищенко или редакцию «Комсомольской правды». В этой газете и правда есть сотрудники, сочувствующие ультраправым. Но насилие ничего не дает. Такие действия, мне кажется, способствуют дальнейшей маргинализации этого движения. Простые граждане не понимают, зачем это нужно, тем более что ни цели, ни перспективы подобных действий внятно не артикулированы. Вот когда несколько лет назад анархисты защищали памятник погибшему летчику в тех же Химках, это вызывало сочувствие.

Может быть, такие радикальные акции - копирование опыта левого движения в Европе. Но у тех есть четкая идея - они хотя бы Маркузе читали. По крайней мере, так выглядит ситуация на взгляд российского обывателя - не сочувствующего и не являющегося резким противником «антифа».

Главный тренд года

А что можно считать главной тенденцией последнего времени в ультраправом лагере?

Настоящий тренд - это уход ультраправых в социальные проекты. Есть, например, такой Михаил Бутримов, лидер движения «Мой двор». Недавно они встали во главе борьбы против строительства мечети в московском районе Текстильщики. Это движение возникло как социальное. Но костяк руководства - активисты ультраправых организаций. В прошлом году Бутримов опубликовал программную статью в поддержку этой тактики...

По-моему, она называлась «Русское движение: "бумажные тигры" и "лебеди Непрядвы"».

Там было прямо сказано, что народ националистические движения не поддерживает, надо развивать социальные проекты и на этой волне входить в доверие населению. А вот когда получится добраться до власти, тут можно будет заявить о своих настоящих целях. Кстати, эту идею недавно позаимствовал видный ультраправый деятель Дмитрий Бобров - Шульц-88. Правда, его статья на эту же тему по интеллектуальному уровню проигрывает «манифесту» Бутримова.

Такая тактика помогает сформировать нужное общественное мнение. Так, власти запрещают «Союз славян Дальнего Востока», а те говорят: «они преследуют правозащитную организацию, помогающую детским домам». На взгляд обывателя, это выглядит чудовищно. А о том, что на счету этой организации множество жестких радикальных акций, многие просто не знают.

Вы упомянули, что тот же «Русский образ» потерял имидж организации, поддерживаемой властью. А в целом - как за прошедший год изменилось публичное отношение властей и прокремлевских организаций к ультраправым группам?

Конечно, есть отдельные молодые «единороссы», которые размещают на своих сайтах разную ксенофобскую ерунду. То ли есть, то ли нет вялотекущего судебного процесса в Хабаровске по поводу выпуска антикришнаитских листовок, с которым были связаны активисты МГЕР.

Но именно в этом году открытой поддержки ультраправых групп «партией власти» или влиятельными чиновниками зафиксировано не было. Разве что только что заявленный концерт «Коловрата» - трудно предположить, что такие откровенно скандальные шаги делаются без согласований наверху. Может быть, просто аккуратнее стали чиновники. Но, возможно, сознательная поддержка ими ультраправых на самом деле кончилась. Или ушла в совсем скрытые формы.