Состоявшийся только что Собор на Крите, конечно, важное событие. Благодаря нему многие впервые осознали, что православные церкви — это довольно большое сообщество, с почти тремястами миллионами верующих, своим взглядом на мир, в чем-то очень традиционным, своим отношением к происходящим в мире процессам. Тот факт, что подобное собрание случилось впервые за тысячу лет, несомненно хороший знак: оказывается, православные церкви, которые считались замкнутыми и, может быть, даже излишне сконцентрированными на себе, якобы не интересующимися современностью, на самом деле не так замкнуты и современностью интересуются. И в этом смысле Собор дело хорошее. Конечно, масштаб критского Собора не тот, что был бы в аналогичной ситуации у католиков — думаю, об очередном католическом соборе говорили бы месяцами, — но, тем не менее, это тоже важное событие.

К сожалению, совершенно неясны причины, по которым Русская православная церковь не отправила свою делегацию на Крит, и это не дает нам возможности с полным основанием рассуждать о том, потеряла Русская церковь или приобрела, приняв решение не участвовать в Соборе. Возможно, они настолько серьезны, что ехать было никак нельзя. Но если они не связаны с вещами жизненно важными, если, например, неприезд связан с каким-то конфликтом с Константинопольским патриархом, то предпочтительнее было, наверное, поехать. По одной простой причине: никто не сомневается в том, какую гигантскую роль играет в мировом православии Русская церковь. Никто не сомневается в том, что по влиянию, даже просто по численности паствы, с ней никто не может сравниться. Поэтому, думаю, нужно было ехать, и даже если там были бы какие-то проблемы, с ними нужно было на месте разбираться и справляться. Тем более что большинство заседаний были закрытыми и то, что выходило на публику, достаточно жестко контролировалось пресс-секретарями и советниками по массмедиа церковных делегаций.

Теперь же получается, что все темы, которые звучали на Соборе, оказались отданы на рассмотрение и представление городу и миру Вселенскому патриарху и другим участникам. Меж тем Русской церкви есть что сказать по поводу состояния мира — и эта возможность была упущена. Напомню, что в 2000 году РПЦ приняла «Основы социальной концепции», этот документ может кому-то нравиться, кому-то нет, но при всех своих отдельных странностях это серьезный документ, который можно было бы развивать, он мог бы внести свой вклад в разработку соборных документов, касающихся семьи, поста и т.д.

Если мы посмотрим на документы, принятые Собором, то становится очевидным, что ничего противоречащего официальной линии Чистого переулка в них нет. И это рождает определенные подозрения: либо отношения топ-иерархии Русской церкви и топ-иерархии Вселенского патриархата настолько напряжены, что они даже не могут находиться в одном зале; либо же было какое-то внешнее давление, которое в данной ситуации мешает церкви участвовать в событии, чрезвычайно важном для нее. И то и другое подозрение нехорошо отражаются на образе Русской церкви, как среди верующих, так и — что, может быть, важнее — среди наблюдателей и аналитиков, которые пытаются интерпретировать, что произошло.

Несомненно то, что неприезд на Крит укрепляет позиции суперконсерваторов среди клира Русской церкви. Эта группа, возможно, не столь многочисленна, но очень активна и очень громко артикулирует свои идеи, во всем видя какие-то заговоры, масонов, сионистов, католических ересиархов и мировое правительство. Получается, что патриарх вынужден уступить этим людям, потому что именно они требовали не ехать на Крит. Кто-то скажет, что таким образом патриарх Кирилл компенсировал ту резкую критику радикальных кругов внутри церкви, которую вызвала его встреча с папой Римским. Но это не так — патриарх ничего не компенсировал, потому что этих людей ничего не может удовлетворить. Эти круги никогда не простят патриарху факт встречи с папой. Это означает, что, во-первых, в церкви снова во весь рост встает призрак церковного нестроения и радикалы берут верх, что, весьма вероятно, скажется и на дальнейших епископских назначениях, и на издательской работе, и на многом другом.

В результате Русская церковь на фоне других церквей, тоже очень консервативных, даже более консервативных, чем Русская, но тем не менее пытающихся открыться миру, что-то в нем понять — скорее закрывается. По крайне мере, пока логика именно такая.

И второе: очевидно, что в этих условиях церковное руководство будет еще в большей степени зависеть от государственной власти, потому что опасение мятежа радикалов внутри всегда будет подталкивать к более тесным отношениям с внешними источниками поддержки.