Согласно рекомендации Кабинета Министров Совета Европы № R (97) 20, hate speech (то есть "язык вражды") определяется как все формы самовыражения, которые включают распространение, провоцирование, стимулирование, или оправдание расовой ненависти, ксенофобии, антисемитизма или других видов ненависти на основе нетерпимости, включая нетерпимость в виде агрессивного национализма или этноцентризма, дискриминации или враждебности в отношении меньшинств, мигрантов и лиц с эмигрантскими корнями [1]. Как справедливо замечает И.М.Дзялошинский, словосочетание "язык вражды" является метафорическим эквивалентом понятия "речевая агрессия", под которым подразумевают специфическую форму речевого поведения, мотивированную агрессивным состоянием говорящего [2].

В Российской Федерации проблема "языка вражды" особенно актуальна, так как Россия является многонациональным и многоконфессиональным государством (особенную остроту данная проблема приобрела в свете последних событий в нашей стране). Именно поэтому в Конституции РФ несколько раз подчеркивается равенство прав граждан вне зависимости от расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии и т.п., недопустимость дискриминации по национальному, расовому, религиозному или социальному признаку, недопустимость разжигания межнациональной и религиозной розни или вражды (ст.ст. 13, 19, 26, 62 и др.). В части 2 статьи 29 Конституции устанавливается запрет на пропаганду или агитацию, возбуждающую социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

В соответствии с ч.4 статьи 15 Конституции РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы.

В контексте рассматриваемой проблемы речь идет, в первую очередь, о Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, утвержденной резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН № 2106 (XX) от 21 декабря 1965 года [3], статья 4 (а) которой гласит: "[государства-участники] объявляют караемым по закону преступлением всякое распространение идей, основанных на расовом превосходстве или ненависти, всякое подстрекательство к расовой дискриминации, а также все акты насилия или подстрекательство к таким актам, направленным против любой расы или группы лиц другого цвета кожи или этнического происхождения, а также предоставление любой помощи для проведения расистской деятельности, включая ее финансирование" .

В то же время, многие международные акты более общего характера, например, Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года [4], провозглашая свободу массовой информации, устанавливают соответствующие ограничения для реализации данного права:

"Статья 19
<...>
2. Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения или иными способами по своему выбору.
3. Пользование предусмотренными в пункте 2 настоящей статьи правами налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно может быть, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являться необходимыми:
a) для уважения прав и репутации других лиц,
b) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения.

Статья 20
1. Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом.
2. Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом".
(Международный пакт о гражданских и политических правах)

"Статья 10. Свобода выражения мнения
1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. <...>.
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".
(Европейская конвенция по защите прав человека и основных свобод).

Согласно ст. 1 Федерального закона "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" от 30 марта 1998 года, № 54-ФЗ, Российская Федерация признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней. В практике же Европейского суда неоднократно подчеркивается то положение, что статья 10 Европейской конвенции защищает не только "информацию или идеи, которые получают положительный отклик или рассматриваются как безвредные или нейтральные, но и те, которые для государства или любой части его населения являются оскорбительными, шокирующими или нарушающими спокойствие. Таковы требования плюрализма, толерантности и терпимости, без которых не может существовать демократическое общество" (дело "Хэндисайд против Соединенного Королевства" от 7 декабря 1976 года), что задача СМИ состоит в том, чтобы распространять не только идеи и информацию, к которым сочувственно относится общество, но и те, что оскорбляют, вызывают беспокойство, шокируют (решение по делу "Лингенс против Австрии" от 8 июля 1986 года). В то же время, в решении по делу "Йерсилд против Дании" от 23 сентября 1994 года Суд отметил: "статья 10 [Конвенции] не должна толковаться таким образом, который бы ограничивал, допускал изъятия или сводил на нет право на защиту от расовой дискриминации на основании Конвенции ООН [о ликвидации всех форм расовой дискриминации]" .

Таким образом, правовое регулирование деятельности СМИ должно удовлетворять сразу двум критериям: обеспечивать свободу выражения мнений, с одной стороны, и не давать легальной возможности для проявления "языка вражды" с другой, кроме того, всячески бороться с данным явлением, не ущемляя при этом свободу массовой информации.

Из внутригосударственных актов, содержащих правовые механизмы противодействия "языку вражды" в СМИ, следует назвать, в первую очередь, Закон о СМИ [5] и Федеральный закон о противодействии экстремистской деятельности [6], а также Уголовный кодекс РФ [7].

До 2002 года Закон о СМИ рассматривал использование СМИ для разжигания национальной, классовой, социальной, религиозной нетерпимости или розни и для пропаганды войны как разновидность злоупотребления свободой массовой информации (ст.4 Закона о СМИ в предыдущей редакции). В 2002 году Федеральным законом "О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" эта формулировка была исключена из соответствующей статьи с целью избежания дублирующих норм. Таким образом, практически весь юридический потенциал для борьбы с "языком вражды" в СМИ сосредоточен в теперь в Законе о противодействии экстремистской деятельности.

В статье 1 данного закона содержится развернутое определение экстремистской деятельности, которое целиком охватывает различные проявления "языка вражды" (например, экстремистской деятельностью признается деятельность СМИ по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности и др.). Закон также подразумевает, что СМИ может не только самостоятельно заниматься экстремистской деятельностью, но и распространять "чужие" экстремистские материалы, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности.

Поскольку последнее может оказаться всего лишь результатом недостаточной осмотрительности редактора СМИ, публикующего, например, письмо читателя, законодатель предусмотрел кумулятивный принцип в институте ответственности СМИ [8] за данный проступок, правда, не проявив при этом должной последовательности: четкий критерий для разграничения оснований для вынесения предупреждения организации СМИ и для обращения в суд с иском о прекращении деятельности организации СМИ отсутствует [9]. В статье 8 Закона предусмотрено сразу несколько оснований для прекращения деятельности СМИ. Поводом для обращения в суд с иском о прекращении деятельности организации СМИ может стать как необжалование в судебном порядке вынесенного регистрирующим органом или уполномоченным органом исполнительной власти или соответствующим прокурором предупреждения, либо признание судом обжалуемого предупреждения соответствующим закону; непринятие мер по устранению допущенных нарушений; повторное в течение двенадцати месяцев со дня вынесения предупреждения выявление новых фактов, свидетельствующих о наличии признаков экстремизма в деятельности организации СМИ.

При том статье 11 того же закона указывается, что при наличии оснований, перечисленных в статье 8, а также в случае осуществления средством массовой информации экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, обществу или государству и т.п.., или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, деятельность СМИ может (а не должна быть!) прекращена судом по заявлению регистрирующего органа либо уполномоченного органа исполнительной власти, либо соответствующего прокурора. Причем при наличии последнего основания не требуется признака повторности нарушения. Таким образом, в данном случае остается, во-первых, существенный простор для судебного усмотрения, а, во-вторых, непонятно, как быть в тех случаях, когда субъекты, уполномоченные обращаться в суд с заявлением о прекращении деятельности СМИ, не проявляют должной активности. Представляется, что целесообразно предоставить такое право и ряду других субъектов, например, общественным объединениям, некоммерческим организациям и т.п.

Законом установлено, что в целях недопущения продолжения распространения экстремистских материалов суд может приостановить реализацию соответствующего номера периодического издания либо тиража аудио- или видеозаписи программы либо выпуск соответствующей теле-, радио- или видеопрограммы в порядке, предусмотренном для принятия мер по обеспечению иска (п. 3 ст.11). Решение суда является основанием для изъятия нереализованной части тиража продукции средства массовой информации, содержащей материал экстремистской направленности, из мест хранения, оптовой и розничной торговли (п. 4 ст.11).

Хотелось бы обратить внимание на то, что злоупотреблением свободой массовой информации по-прежнему признается использование СМИ для совершения уголовно наказуемых деяний. Поскольку в связи с недавним внесением изменений в Уголовный Кодекс РФ статья 282 "Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства" претерпела существенные изменения, постольку определение экстремистской деятельности, данное в Законе о противодействии экстремистской деятельности, не включает в себя полностью все элементы состава преступления, предусмотренного данной статьей ("действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации"). Таким образом, получается, что в ряде случаев деятельность СМИ, уличенного в использовании "языка вражды", может быть прекращена не на основании Закона об экстремизме, а в соответствии с процедурами, предусмотренными статьей 16 Закона о СМИ - судом по заявлению регистрирующего органа или уполномоченного органа исполнительной власти в случае неоднократных в течение года нарушений редакцией требований статьи 4 (то есть, в нашем случае, использование СМИ для совершения уголовно наказуемых деяний, по поводу которых регистрирующим органом или уполномоченным органом исполнительной власти вынесены письменные предупреждения).

Не будем, однако, забывать при этом, что Уголовный кодекс устанавливает ответственность лишь для физических лиц, к каковым редакция СМИ не относится. Согласно статье 59 Закона о СМИ, злоупотребление свободой массовой информации влечет уголовную, административную и дисциплинарную ответственность в соответствии с действующим законодательством. Очевидно, что из всех вышеперечисленных видов ответственности к организации СМИ может быть применена только административная. Таким образом, речь идет о различных видах правонарушений (уголовно наказуемом деянии и проступке), которые совершенно очевидно имеют разных субъектов. В связи с этим встает закономерный вопрос - за чьи действия будет отвечать редакция СМИ, кто является субъектом противоправного использования СМИ? Тем более, неясно, кто может решать вопрос о том, имело ли место то преступление, для совершения которого, предполагается, использовалось СМИ. Логично было бы предположить, что вынесение подобных предупреждений исключительно после вступления в силу соответствующего приговора суда не удовлетворяет критерию оперативности. В противном же случае нарушается принцип справедливости (в отношении СМИ) и презумпции невиновности (в отношении предполагаемого субъекта преступления). В качестве решения данной дилеммы можно предложить следующий вариант: предупреждение выносится сразу после того, как возникло предположение о злоупотреблении свободой массовой информации, но вступает в силу одновременно с соответствующим приговором суда. Представляется также, что при решении вопроса о том, должна ли организация СМИ вообще нести ответственность в том или ином случае, надо исходить из того, какова основная направленность СМИ, выяснить, предоставляло ли СМИ "трибуну" для преступников, или же информировало общество о происходящих событиях.

Статья же 51 Закона о СМИ запрещает журналисту использовать свои права с целью опорочить гражданина или отдельные категории граждан исключительно по признакам пола, возраста, расовой или национальной принадлежности, языка, отношения к религии, профессии, места жительства и работы, а также в связи с их политическими убеждениями. За нарушение данного требования закона журналист подлежит уголовной и дисциплинарной ответственности.

Помимо уголовно-правовых и административно-правовых способов противодействия "языку вражды", существуют гражданско-правовые способы, например, предъявление редакции СМИ требования об опубликовании ответа на материал, ущемляющий права гражданина (в данном случае - право на равенство прав независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и социального положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям и др., закрепленное частью 2 статьи 19 Конституции РФ) в соответствии со ст.152 ГК РФ [10], а также предъявление в суд иска о возмещении морального вреда, причиненного публикацией, унижающей национальное достоинство в соответствии со ст.151 ГК РФ. М.А.Федотов полагает, что часть 2 статьи 51 Закона о СМИ, которая гласит: "Запрещается использовать право журналиста на распространение информации с целью опорочить гражданина или отдельные категории граждан исключительно по признакам пола, возраста, расовой или национальной принадлежности, языка, отношения к религии, профессии, места жительства и работы, а также в связи с их политическими убеждениями" , - предоставляет таким коллективным субъектам права, как группы и категории граждан, возможности для защиты своих прав в указанном порядке [11]. Как отмечает Р.Сапожников, в этой области наиболее острой является проблема отказов в принятии исковых заявлений у "ненадлежащего истца", например, у гражданина или организации, выступающих в защиту чести и достоинства неопределенного круга лиц (этнической или религиозной группы), и внесение изменений в Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18 августа 1992 года № 11 "О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" способствовало бы устранению неопределенности в данном вопросе [12]. Представляется, тем не менее, что компенсация морального вреда лицу, выступающему в защиту неопределенного круга лиц, является по меньшей мере абсурдной, поэтому удовлетворение подобного иска должно состоять лишь в установлении обязанности редакции СМИ опубликовать опровержение и (или) ответ.

Немалую роль в элиминации "языка вражды" играют и органы журналистского сообщества, система саморегулирования. Кодекс профессиональной этики российского журналиста устанавливает: "Журналист полностью осознает опасность ограничений, преследования и насилия, которые могут быть спровоцированы его деятельностью. Выполняя свои профессиональные обязанности, он противодействует экстремизму и ограничению гражданских прав по любым признакам, включая признаки пола, расы, языка, религии, политических или иных взглядов, равно как социального и национального происхождения. Журналист уважает честь и достоинство людей, которые становятся объектами его профессионального внимания. Он воздерживается от любых пренебрежительных намеков или комментариев в отношении расы, национальности, цвета кожи, религии, социального происхождения или пола, а также в отношении физического недостатка или болезни человека. Он воздерживается от публикации таких сведений, за исключением случаев, когда эти обстоятельства напрямую связаны с содержанием публикующегося сообщения".

Таким образом, хочется отметить, что законодательство и судебная практика по вопросам "языка вражды" должны исходить, с одной стороны, из особой роли средств массовой информации в обеспечении права общественности на получение сведений о случаях разжигания ненависти [13], с другой - из того, что сами СМИ могут стать идеальным инструментом в деле развязывания межнациональных и т.п. конфликтов. Свобода массовой информации не должна вступать в конфликт с такой фундаментальной ценностью демократического общества, как равенство прав граждан. Любое СМИ в своей деятельности может случайно перейти данную грань, но целенаправленное нарушение данного хрупкого равновесия, особенно имеющее массовый характер, говорит о назревшем общественном конфликте, о болезненном состоянии общества.

В заключение хотелось бы привести ряд рекомендаций Судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ по сдерживанию проявлений "языка вражды":

1. Не переводить характер вооруженного противостояния в плоскость межнациональной вражды, не допускать формирования устойчивого негативного стереотипа в отношении целого этноса.

2. Не формировать целенаправленно чувства превосходства одного этноса над другими.

3. Не апеллировать во время предвыборной кампании к национальным предрассудкам.

4. Не привлекать заинтересованное лицо в качестве независимого комментатора.

5. Не акцентировать в публикациях о преступлениях внимание на национальности преступников либо их жертв.

6. Не публиковать списки государственных или общественных деятелей, группируя их по принципу этнической однородности.

7. Обеспечивать информационный паритет при освещении конфликтов.

-------------------------------------------------------------------------------
1. Цит. по: М.А.Федотов. Правовые основы журналистики. М.: ИМПЭ им.А.С.Грибоедова, 2002. С.288.

2. Дзялошинский И.М. Кому выгодно тиражирование нетерпимости? // Язык мой... Проблема этнической и религиозной нетерпимости в российских СМИ / Сост. А.М. Верховский. - М.: РОО :Центр :Панорама;, 2002. С.74.

3. United Nations, Treaty Series, vol. 660, p. 240-266.

4. СЗ РФ. 08.01.2001. № 2. Ст. 163.

5. Закон РФ от 27 декабря 1991 года №2124-I "О средствах массовой информации" // РГ от 8 февраля 1992.

6. Федеральный закон от 25 июля 2002 № 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" // СЗ РФ. 29.07.2002. № 30. Ст. 3031.

7. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 года № 63-ФЗ // СЗ РФ. 17.06.1996. № 25. Ст. 2954.

8. Термин проф. М.А.Федотова.

9. Политический экстремизм и СМИ: время расставить точки над :i;. Комментарий Института проблем информационного права // Законодательство и практика масс-медиа. 2002. №8-9.

10. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть 1 от 30 ноября 1994 года №51-ФЗ // СЗ РФ. 05.12.1994. № 32. Ст. 3301.

11. М.А.Федотов. Правовые основы журналистики. С.284.

12. Сапожников Р. Правовые механизмы противодействия разжиганию национальной вражды с использованием средств массовой информации // Язык мой... С.103.

13. М.А.Федотов. Правовые основы журналистики. С.289.