Мы публикуем очередной сезонный аналитический доклад о проявлениях радикального национализма и противодействия им со стороны общества и государства. Как и предыдущие, этот доклад, посвяшенный событиям и тенденциям весны 2007 года, был написан на основе материалов ежедневного мониторинга Центра "СОВА".

Резюме

Проявления радикального национализма : Насилие : Деятельность организованных праворадикальных групп : Национализм как электоральный ресурс : Антиэстонская кампания: от политики к дискриминации

Противодействие радикальному национализму : Деятельность неправительственных организаций и общественных активистов : Законотворческая деятельность : Уголовное преследование праворадикалов

Неправомерный антиэкстремизм : Законотворчество : Преследование организаций и общественных активистов : Антиэкстремистская риторика как способ дискредитации политических оппонентов

Приложения


РЕЗЮМЕ

Весна 2007 года была насыщена самыми разнообразными событиями, однако практически все они остались в рамках отмечаемых нами ранее тенденций.

Продолжается довольно динамичный рост неонацистского и расистского насилия. Нарастает активность и массовость публичных мероприятий, проводимых праворадикальными организациями. Последние демонстрируют успешное освоение как своего опыта, так и опыта своих оппонентов. На фоне приближающихся выборов нарастает организационная активность националистов, сопровождающаяся, впрочем, взаимными склоками и расколами.

Все очевиднее становится, что этнонационализм как электоральный ресурс готовы использовать (и уже используют) не только праворадикальные, но и вполне респектабельные партии.

Ксенофобные настроения россиян используются для оправдания неадекватно агрессивной политики России по отношению к ближайшим соседям, причем стремительное перерастание внешнеполитических скандалов в кампании этнической дискриминации не получает никакой внятной оценки государства.

Само же государство все чаще обращается к неправомерному использованию антиэкстремистского законодательства в отношении политической оппозиции: интенсивно модифицируется законодательство, на это направлена активность правоохранительных органов. Подчеркнуто антиоппозиционная избирательность правоприменения разрушает и без того невнятные общественные представления об экстремизме и легитимизирует в глазах общественного мнения дискриминационные и откровенно неонацистские практики, остающиеся безнаказанными.

Значимым позитивным изменением, отмеченным нами этой весной, стала активизация и принципиальное улучшение качества уголовного преследования пропаганды ненависти (сокращение сроков следствия, отказ от условного наказания, с одной стороны, и от неоправданного лишения свободы — с другой, и т.д.). Перерастет ли это в устойчивую тенденцию, пока неясно.


ПРОЯВЛЕНИЯ РАДИКАЛЬНОГО НАЦИОНАЛИЗМА

Насилие

Весной 2007 года продолжился рост расистского насилия. За три весенних месяца в России от нападений, мотивированных ксенофобными и неонацистскими идеологическими установками, пострадало не менее 137 человек, 18 из которых погибло  [1]. Эти цифры на 14% превышают показатели предыдущего года (весной 2006 года пострадало не менее 120 человек, 15 из которых погибли), однако, к сожалению, говорить о снижении динамики роста насилия (средний отмечавшийся нами прирост — 25—30%) пока нет достаточных оснований.

Весна всегда была периодом повышенной активности скинхедов. Связано это с большим количеством знаковых для российских неонацистов календарных дат, главная, но не единственная из которых — 20 апреля. Хотя накануне дня рождения Гитлера скин-группировки традиционно подвергаются активному прессингу со стороны правоохранительных органов, этих усилий оказывается недостаточно, чтобы переломить динамику насилия. Скорее происходит сознательное замалчивание преступлений ненависти. Так, со дня публикации доклада Центра "СОВА" за весну 2006 года [2] по сегодняшний день количество пострадавших, о которых нам стало известно, возросло с 87 до 120 человек, то есть почти в 1,5 раза! Вряд ли можно ожидать чего-либо иного и в текущем году, особенно если учесть поразительное "снижение" активности скинхедов в мае. Если до 5 мая мы фиксировали по 10-11 пострадавших каждую неделю, то за период с 6 по 31 мая нам известно лишь о 13 пострадавших [3]. В реальность этого поверить просто невозможно, особенно если учесть, что в Москве май ознаменовался несколькими крупными публичными акциями скинхедов, которые никогда не обходятся без происшествий (как правило, не во время самой акции). Кроме того, на 18 мая приходится годовщина гибели Дмитрия Боровикова, лидера одной из наиболее агрессивных петербургских скин-группировок. В прошлом году к сороковинам его гибели в Москве было приурочено не менее пяти нападений, и нет оснований полагать, что в этом году обошлось без них, тем более что подготовка к этим акциям декларировалась в праворадикальном интернете.

Скорее всего, нам не удалось отследить скинхедские нападения в мае либо потому, что они были совмещены с грабежами и разбоем [4], либо потому, что сообщения об этих преступлениях вообще не были отражены в СМИ [5]. Последнее особенно опасно, поскольку искажает и без того нечеткие представления о масштабах расистского и неонацистского насилия в России. Более того, закрытость информации о подобных преступлениях умело используется ультраправыми в своих целях. Поскольку в общественном мнении скинхеды давно и устойчиво воспринимаются как реальная и опасная сила[6], а официальные сообщения об их преступлениях и тем более о наказаниях практически отсутствуют, появляются широкие возможности для распространения разного рода панических слухов.

Так, накануне 20 апреля 2007 г. настоящая паника началась как минимум в трех региональных центрах России — Белгороде, Рязани и Ижевске. В городах распространялись активные слухи (безусловно, в немалой степени инспирированные самими неонацистами) о готовящихся нашествиях иногородних "скинхедов", которые будут сопровождаться массовыми нападениями и другими противоправными действиями. Безусловно, подобные слухи распространялись и в прошлые годы, однако едва ли не впервые они оказались столь эффективны в нагнетании массовой истерии (родители не отпускали своих детей в школы, и учителя их в этом поддерживали, милиция не справлялась с потоком тревожных обращений и т.п.). В результате на слухи пришлось обращать внимание и местным СМИ, и представителям правоохранительных органов, и чиновникам различного уровня [7].

Самым громким преступлением весны 2007 года стала гибель в Ижевске 17-летнего скейтера Станислава Корепанова, получившего смертельные травмы в драке с местными скинхедами. Именно это убийство легло в основу распространявшихся в городе слухов о "массовом нашествии скинхедов", однако показательно, что в нагнетании слухов обвинили почему-то местную независимую газету "День", которая лишь последовательно освещала события, связанные с этим преступлением, и настаивала на "скинхедской" версии преступления.

Между тем, нападения на представителей левых движений или альтернативных скинхедам молодежных субкультур становятся все более частыми — почти половина (!) известных нам жертв (61 из 136) относятся именно к этой категории. Впрочем, мы по-прежнему далеки от мысли, что именно эта группа является приоритетной для нападений скинхедов, хотя, безусловно, уже существуют скинхеды, "специализирующиеся" именно на неформалах и антифа. Но в целом такое количество пострадавших именно в этой группе, на наш взгляд, объясняется тем, что она не только относительно хорошо социализована, но и активна в интернете, так что имеет гораздо большие, нежели у остальных групп жертв, возможности информировать сообщество об этих инцидентах.

За три весенних месяца нами было зафиксировано не менее 20 актов вандализма в отношении культовых сооружений, кладбищ и мемориальных сооружений, в которых можно усмотреть националистические мотивы. Основными объектами для вандалов остаются еврейские объекты (7 случаев), объекты, принадлежащие христианам протестантских деноминаций (6 случаев), и "идеологические" объекты, например, памятник солдатам Великой Отечественной войны в Казани (4 случая).

Наиболее известный инцидент религиозно мотивированного вандализма произошел в Саратовской области 5-6 мая, когда в течение суток были осквернены кладбище в селе Рыбушка, молитвенный дом адвентистов в городе Энгельсе и совершена попытка взрыва синагоги в Саратове. А среди "идеологических" инцидентов стоит отметить нападение на офис Кемеровского отделения КПРФ в мае (стены офиса были разрисованы свастикой, помещение было разгромлено, а затем по офису еще и выстрелили).

Деятельность организованных праворадикальных групп

Весна 2007 года ознаменовалась заметным ростом публичной активности организованных праворадикальных групп, который в немалой степени, очевидно, связан с приближением выборов.

Массовые мероприятия

Российским ультраправым удалось провести в течение весны значительное количество массовых публичных мероприятий. Митинги, пикеты и шествия, хотя и не носили общероссийского характера, как это была в случаях с "Русским маршем"-2006 или акцией "В поддержку политзаключенных" 28 января 2007 г., все равно стали заметным событием.

Наиболее принципиальным моментом является даже не частота и численность митингов и шествий ультраправых, а подчеркнутая лояльность к акциям со стороны государственных органов. Речь здесь идет не о необходимости запрещать митинги и шествия — мы неоднократно подчеркивали, что превентивный запрет был бы незаконен. Однако чем дальше, тем больше поводов дают праворадикалы для абсолютно законного вмешательства правоохранительных органов в ход этих мероприятий.

Так, 1 мая в районе метро "ВДНХ" в Москве коалиция ультраправых организаций во главе с Движением против нелегальной иммиграции (ДПНИ) провела первомайское шествие, ставшее, отметим, их первым согласованным с властями маршем с 4 ноября 2005 г. Ни ксенофобные лозунги, ни нецензурная брань, которую, по свидетельствам очевидцев, громко скандировали марширующие, ни нацистский салют не привлекли к себе внимания милиции. Как не привлекли его митинг 26 мая, проведенный неонацистами под лозунгом "Либерализм ведет к деградации. НС — основа здоровой нации", на котором звучали плохо завуалированные призывы к насилию ("Россия будет русской или безлюдной... Удачной охоты, волки"), митинги, приуроченные ко дню рождения Гитлера, когда под окнами Администрации Президента на Старой площади две сотни ультраправых из Национал-социалистического общества (НСО) и других подобных группировок отдавали нацистский салют и то же самое делали их конкуренты из ДПНИ и "Славянского союза" (СС) на Пушкинской площади.

Все это происходило на фоне тотальных запретов и жестокого разгона мероприятий политической оппозиции — "маршей несогласных" в Москве и Петербурге. Такое подчеркнутое различие в отношении к мирным демонстрациям оппозиции и подстрекательскими, по сути, мероприятиями неонацистов подчеркивает принципиальное нежелание, вопреки многочисленным декларациям, преследовать противоправные ультраправые проявления и укрепляет в обществе уверенность (возможно, ложную) в существовании политической поддержки этих групп со стороны официальных структур.

Тем более укрепляют эту уверенность такие события, как нападение на участников очередного несостоявшегося гей-парада в Москве 27 мая. В отличие от прошлого года, подготовка к этому мероприятию не носила столь откровенно провокационного характера, да и о месте "парада", а на самом деле — просто пикета против гомофобии, было известно заранее, что помогло, хотя и плохо, но организовать охрану участников пикета. Однако, безусловно, организовывая нападение на последних, скинхеды не могли не знать многократных гомофобных заявлений мэра Москвы Юрия Лужкова, а также депутатов Госдумы от различных партий (некоторые из которых не только выступали за запрет гей-парада, но и публично одобряли гомофобное насилие [8]). Безусловно, такое поведение властей давало нападавшим надежду на снисходительность милиции, и надежда эта оправдалась — по свидетельствам очевидцев, милиция в ряде случаев сначала позволяла воинствующим гомофобам избить жертву, а уже затем задерживала нападавших.

Провокация массовых беспорядков

В описываемый период вновь можно было наблюдать, как умело праворадикалы эксплуатируют уже накопленный опыт в провокации массовых беспорядков. Однажды найдя удачную модель, ультраправые пытаются ее реализовывать при любом кажущемся им удобным случае. Поводом к подстрекательству может стать любой конфликт, закончившийся серьезными увечьями или смертью, в котором участвуют люди разной этнической принадлежности.

Любая такая драка представляется как "межнациональный конфликт", очередное проявление "беспредела нерусских, уничтожающих русских людей". В город приезжают активисты праворадикальных организаций (прежде всего ДПНИ) из соседних городов, а при удачном стечении обстоятельств — и из Москвы, улицы обклеиваются провокационными листовками дискриминационного (антикавказского, антимигрантского и т.д.) содержания. Организуется "народный сход", проведение которого, в отличие от митинга, не нужно согласовывать с властями. А если поводом к возмущению стала гибель человека, то сход привязывается к похоронам, когда эмоции людей, потерявших близкого человека, легко направить в нужное умелому пропагандисту русло. Координация организационных действий традиционно происходит на сайте (форуме) ДПНИ. На "сходе" принимается резолюция, заранее подготовленная праворадикалами, и далее следуют столкновения с милицией и попытки погромов.

Правда, стоит отметить, что после кондопожских событий этот сценарий, к счастью, ни разу не удалось осуществить до конца, поскольку не только праворадикалы, но и власти, и правоохранительные органы с ним знакомы и успевают предотвратить насильственные действия.

Так, например, случилось в г. Красноармейске Саратовской области, где была попытка спровоцировать погромы после драки между местными азербайджанским и русским предпринимателями, известными своими давними неприязненными отношениями, которая закончилась гибелью русского участника конфликта. После того, как в город приехали ультраправые из соседних регионов, а по городу стали распространять листовки антикавказского содержания, в Красноармейск ко дню похорон стянули силы милиции из соседних районов области, а также провели задержания наиболее активных пропагандистов (которые оказались членами партии "Народный союз" Сергея Бабурина).

В конце мая после массовой драки между кавказской и русской молодежью по аналогичному сценарию начали развиваться события в Ставрополе. Однако в данном докладе мы не будем рассматривать этот эпизод, так как основные его события пришлись на июнь. Отметим лишь высокопрофессиональные действия всех служб города по предотвращению сползания конфликта в "кондопожский сценарий".

Инцидент в Саратовской области показателен еще и тем, что, предотвратив погром, власти региона не сделали ничего для предотвращения подобных ситуаций в дальнейшем. Даже, скорее, наоборот. Не было попыток привлечь к уголовной ответственности наиболее активных провокаторов погромов ("наказание" активистов "Народного Союза" ограничилось "выдворением за пределы района"). Такая реакция укрепляет в праворадикалах ощущение безопасности и лишь подталкивает их к поиску более эффективных средств провокации, направленных на преодоление тактических препятствий со стороны властей и правоохранительных органов. А принятие властями части дискриминационных требований "схода" закладывает фундамент для дальнейшей нестабильности и легитимирует дискриминационные практики.

Коалиции и расколы

Активизация процессов партстроительства в преддверии большого избирательного сезона 2007-2008 годов была отмечена нами еще зимой. Разумеется, с приближением выборов процесс этот только развивается, что неизбежно сопровождается различными скандалами и расколами из-за обостряющейся борьбы за лидерство.

В конце марта прошел VII съезд партии "Народная Воля" Сергея Бабурина, который принял решение о переименовании партии в "Народный союз"[9] и укрупнении ее за счет "13 родственных патриотических организаций" (в числе которых были заявлены Союз православных граждан Валентина Лебедева, Союз православных хоругвеносцев и Союз православных братств Л. Симоновича, Свято-Сергиевский союз русского народа Николая Курьяновича, Русский общенациональный союз (РОНС) Игоря Артемова и др.). "Народный союз" заявил, что намерен освоить "поляну русского национализма", которая осталась единственным незанятым пространством в российском политическом спектре (видимо, среди зарегистрированных партий). Официальным лозунгом новой партии стал девиз "Слава России!", а фактическим манифестом — "Акт единения национальных и народно-патриотических сил России", в котором говорится о "государствообразующей роли русского народа, создавшего великую державу на основе ценностей православия".

6 мая 2007 г. был проведен учредительный съезд партии "Великая Россия", официальным лидером которой стал Андрей Савельев, депутат Государственной Думы от рогозинской "Родины", известный своими ультраправыми взглядами. Уставные и программные документы партии подчеркнуто скопированы с устава и программы документов "Справедливой России", однако практически никто из инициаторов создания новой партии не скрывает, что выступать она будет с откровенно ультраправых позиций. При этом показательно, что почти ничего неизвестно о том, кто же все-таки вошел в партию. Сообщалось только, что секретарем Центрального совета стал Сергей Пыхтин (давний соратник Д. Рогозина и А. Савельева по Конгрессу русских общин), а секретарем президиума центрального совета — экс-депутат Мосгордумы Юрий Попов, "прославившийся" своими дискриминационными законопроектами. А вот член оргкомитета Д. Рогозин в партию пока не вошел, мотивировав это тем, что его официальное участие в ней затруднит регистрацию. Ничего не известно о "партийности" и другого оргкомитетчика — А. Белова [10].

Параллельно с созданием новых коалиций националистов коалиции уже существующие все больше погрязают в склоках и раздорах.

В мае окончательно был оформлен раскол в Союзе Русского Народа (СРН) — организации, созданной в 2005 году, чтобы объединить широкий спектр православно-монархических организаций националистов разной степени радикальности. Как и предполагалось, после смерти ее лидера Вячеслава Клыкова члены СРН немедленно перессорились. И хотя на втором съезде Союза, прошедшем в ноябре 2006 года, формальное единство сохранить удалось, вскоре радикалы, возглавляемые Константином Душеновым (Петербург), Михаилом Назаровым (Москва) и Александром Туриком (Иркутск), заявили о непризнании нового лидера Союза генерала Ивашова, назвав его избрание "провокацией спецслужб и переворотом". В мае в Иркутске был созвана альтернативный (третий) съезд СРН, который и закрепил раскол СРН на "умеренное" крыло генерала Ивашова и радикалов.

Произошел раскол и в Национал-Большевистском Фронте. Еще в начале 2007 года активисты московского отделения НБФ во главе с Иваном Струковым начали от имени организации (то есть с партийной символикой) участвовать в мероприятиях ДПНИ и ассоциированных с ним организаций. 12 мая 2007 г. в Москве они провели так называемый второй съезд Национал-Большевистского фронта (НБФ) [11]. Съезд принял решение о переименовании ("отныне организация будет носить название Русский Национал-Большевистский Фронт"), избрал Исполком (Иван Струков, Роман Головкин, Роман Киселев, Яков Горбунов), принял программные документы, подчеркивающие откровенно ультраправый, расистский характер организации (недаром сам Иван Струков в своем интернет-блоге назвал проведенное 12 мая мероприятие "съездом Национал-Социалистического Фронта (НСФ)"). На следующий день было объявлено о том, что этот "съезд" нелигитимен, а сторонники Струкова — раскольники, уже не являющиеся членами НБФ. Однако показательно, что с этим заявлением выступило не официальное руководство НБФ (Алексей Голубович и Максим Журкин), а представители Евразийского союза молодежи (ЕСМ), союзники бывших лимоновцев.

Склоки раздирают оргкомитет "Русского марша", на который первоначально пытался опереться Андрей Савельев при создании "Великой России". Оттуда выпали три группировки — Русское объединительное движение (РОД), "Русский порядок" и "Реванш". В Оргкомитете остаются ДПНИ, Национал-патриотический фронт "Память", СС, Русской общенациональный союз (РОНС), Национально-державная партия России (НДПР), Московское отделение СРН (М. Назарова), Свято-Сергиевский СРН (Н. Курьяновича) и вышеупомянутый НБФ И. Струкова.

Окончательное размежевание произошло и между ДПНИ и неонацистскими группами НСО (Дмитрия Румянцева) и группой "Формат-18" (Максима "Тесака" Марцинкевича). Причинами раскола, по всей видимости, стали жесткая борьба за лидерство, подозрения в провокационной деятельности лидера ДПНИ Белова (которые еще более укрепились после того, как в феврале 2007 года ДПНИ объявило об организации в Ставрополе митинга в связи с убийством в одной из краевых станиц казачьего атамана Андрея Ханина, и не явилось на него). Конфликт дошел до публичного рукоприкладства: 7 марта 2007 г. на одном из мероприятий праворадикалов Румянцев публично, под камеру, довольно сильно ударил Белова после взаимных обвинений в провокаторстве. (Кстати, до рукоприкладства на фоне обострившейся "партийной" конкуренции доходит и в регионах. Например, в том же Ставрополе в начале мая активистами РОНС был избит лидер ("жрец") местных праворадикалов-язычников.) НСО теперь — постоянный партнер ПЗРК "Русь", партии, созданной ветеранами РНЕ. "Русь" относительно малоизвестна, поскольку не организовывала массовых мероприятий, пока еще сохранялись надежды на регистрацию. Но в марте был получен официальный отказ. После чего именно эта партия стала официальным организатором неонацистских митингов 21 апреля и 26 мая в Москве.

Национализм как электоральный ресурс

Желание эксплуатировать националистический ресурс на будущих выборах демонстрируют не только праворадикалы. Весной 2007 года его в той или иной степени продемонстрировало и большинство партий, не считающихся националистическими.



В частности, на прошедшем 24 марта пленуме ЦК КПРФ о намерении "в широком аспекте поставить русский вопрос" заявил лидер КПРФ Геннадий Зюганов. В своем докладе он напомнил, что КПРФ "поставила его в повестку дня еще в 1991 году" и с тех пор постоянно к нему обращалась [12]. В выступлении Г. Зюганова говорилось также, что партия не должна позволить никому — от "Единой России" до "самых реакционных сил" —  оседлать "русский вопрос". Самой же КПРФ Зюганов предложил выступать в защиту русской культуры, выработать понятие "русского социализма", а в перспективе озаботиться такими задачами, как "прорыв к Балтике, собирание русских земель и выход к Черному морю" и т.п.

В апреле кандидат от "Справедливой России" Олег Пащенко, известный в Краснодарском крае антисемит, которого неоднократно и безуспешно пытались привлечь к ответственности за возбуждение национальной ненависти, прошел в региональный парламент[13], несмотря на громкий скандал, которым сопровождалось его выдвижение, и публичные заявления Сергея Миронова о том, что партия не окажет ему поддержки. А месяцем ранее другой "справедливоросс" Сергей Андреев в Петербурге пытался апеллировать к антигрузинским настроениям, обвиняя своего политического оппонента из "Единой России", известного фигуриста Антона Сихарулидзе в фальсификации результатов выборов при помощи "молодых грузин".

"Партия власти" также не осталавась в стороне от работы на "поляне русского национализма". 16 мая 2007 г. наконец был открыт официальный сайт "Русского проекта", о разработке которого "Единая Россия" заявила еще в феврале. Если ранее у кого-то были сомнения в том, что проект будет носить откровенно этнонационалистический характер, то с появлением сайта они должны исчезнуть окончательно. Более того, если ранее высказывались лишь опасения, что "Единая Россия", пытаясь рассуждать на "русскую тему", подтолкнет развитие этноксенофобных настроений, не участвуя в них сама, то теперь становится очевидным, что под эгидой "ЕР" легитимируются наиболее одиозные идеи и ресурсы праворадикалов. В частности, новостная лента сайта формируется из новостей так называемой "Русской сети" (баннеры этих ресурсов размещены внизу страницы). Среди участников "Русской сети", помимо вполне респектабельных изданий ("Московские новости", РБК), можно увидеть, в частности, "Русь Православную" Константина Душенова — газету, которая официально позиционирует себя как "антисемитская черносотенная газета русских националистов" (сам К. Душенов в настоящий момент является фигурантом уголовного дела по ст. 282 УК РФ); праворадикальную газету "Спецназ России"; журнал "Золотой Лев", редколлегию которого возглавляют руководители созданной недавно партии "Великая Россия" Андрей Савельев и Сергей Пыхтин, и который публикует статьи, написанные с чисто расистских позиций; сайт "Русской доктрины", которая содержит дискриминационные положения в отношении представителей нерусских этносов и неправославных верующих, и которую в качестве программного документа принимают лидеры уже упомянутой "Великой России"; сайты Евразийского союза молодежи и "Евразии" Александра Дугина, выступающего сейчас в роли респектабельного эксперта, но более известного как идеолог и пропагандист протофашистских, фашистских и "новых правых" идей в России, и другие не менее одиозные ресурсы[14].

Антиэстонская кампания: от политики к дискриминации

На весну 2007 года пришлась антиэстонская кампания, связанная с переносом памятника советским воинам из центра Таллина на мемориальное военное кладбище. Не обсуждая в этом докладе моральные и политические аспекты, связанные с вопросами сохранности памятников и мемориалов погибшим в Великой Отечественной войне в России, Эстонии и иных странах, отметим, что, как и осенью 2006 года, кампания из политической довольно быстро превратилась в кампанию этнической дискриминации, к счастью — в отличие от антигрузинской — без человеческих жертв.

Пикетирование, точнее, блокирование, эстонского посольства в Москве не только сопровождалось актами вандализма и создавало угрозу иностранным дипломатам, но и едва не вылилось в открытое насилие против посла Эстонии, когда 2 мая в редакцию газеты "Аргументы и факты" во время пресс-конференции посла Марины Кальюранд в помещение ворвались активисты молодежных прокремлевских движений ("Местных", "Наших", "России Молодой", "Новых людей") и устроили погром [15].

А уже в конце апреля в различных городах России стали появляться оскорбительные и дискриминационные вывески. Так, несколько дней на витрине одного из ярославских кафе висела табличка "Эстонцам и собакам вход воспрещен". В Мурманске рекламный плакат с приглашением на празднование дня Победы в один из клубов города и содержащий ремарку "Прибалтам и полякам не беспокоиться" был размещен на остановках общественного транспорта. Есть свидетельства о подобных плакатах в Москве и Костроме.

В Ставрополе в апреле 2007 года атаман Терского казачьего войска Михаил Серков распространил в местных СМИ заявление, что "казаками будут проведены акции по выявлению эстонцев на территории Ставропольского края и созданию максимально неблагоприятных условий их пребывания в России и ведения ими бизнеса или иного рода занятий". Попытка региональных общественных активистов привлечь атамана к уголовной ответственности за возбуждение национальной ненависти успехом не увенчалась, поскольку прокуратура посчитала, что в этих его высказываниях нет никаких провокации и угроз.

А в начале мая петербургское информационное агентство "Духовное наследие" (директор Антон Вуйма) [16] распространило объявление о начале конкурса на создание памятника "Глупому эстонцу" и транснациональной PR-кампании "по дискредитации умственных способностей эстонцев в мире". Как было сказано в заявлении (отсутствующем, отметим на сайте самого агентства), на конкурс принимаются "все идеи памятника, которые продемонстрируют низкие умственные способности эстонцев и их высокую медлительность, свойственную эстонцам, как нации" [17]. О реакции правоохранительных органов на попытку петербургских правозащитников привлечь агентство к ответственности до сих пор ничего не известно.

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ РАДИКАЛЬНОМУ НАЦИОНАЛИЗМУ

Деятельность неправительственных организаций и общественных активистов

Весной 2007 года российские НПО и общественные активисты в основном продолжили работу в рамках уже существующих образовательных, просветительских и информационных проектов. Наиболее интересным из них, возможно, стала проведенная в марте 2007 года серия мероприятий в Петербурге. Подготовленные разными организациями и даже порой не согласованные друг с другом, они фактически превратились в своеобразный фестиваль общественных действий по противодействию ксенофобии, направленный на самые разные целевые аудитории. Здесь были и общественная дискуссия по проблемам языка вражды, и международная междисциплинарная конференция, посвященная праворадикальным течениям в молодежной среде, и кинофестиваль антифашистских фильмов "Открой глаза!", и серия фотовыставок, представленных петербургской публике, и другие мероприятия.

Законотворческая деятельность

Основное направление законотворческой деятельности весны 2007 года — ужесточение антиэкстремистского законодательства, явно направленное также и на расширение возможностей преследования общественных активистов и активистов политической оппозиции. Поэтому законодательные новации по большей части рассматриваются ниже в разделе "Неправомерный антиэкстремизм".

Здесь же отметим, что, во-первых, 10 мая 2007 г. вступили в силу поправки в Уголовный кодекс и Кодекс об административных правонарушениях (законопроект, инициированный Правительством России весной 2006 года). Они вводят в статью 214 УК ("Вандализм") мотив ненависти (срок наказания — до 3 лет лишения свободы), ужесточают наказание за кладбищенский вандализм (ст. 244, срок наказания теперь — до 5 лет лишения свободы) и дополняют состав ст. 20.3 КоАП, помимо публичной демонстрации нацистской символики, ее изготовление и сбыт.

Во-вторых, в конце апреля 2007 года в Государственную Думу был направлен законопроект, инициированный Президентом России, который должен устранить правовую коллизию, возникшую в связи с проведением административной реформы 2004 года. До 2004 года Росрегистрация в составе Министерства юстиции (являясь "органом юстиции") была обязана вести реестр экстремистских материалов и выносить предупреждения организациям за соответствующую деятельность. С преобразованием в 2004 году Федеральной регистрационной службы в самостоятельное ведомство статус "органа юстиции" был утрачен. ФРС интерпретировала коллизию так, что ни выносить предупреждения, ни вести реестр экстремистских материалов она не вправе. Инициированные поправки возвращают ФРС эти функции.

Уголовное преследование праворадикалов

Насилие

Весной 2007 года обвинительными приговорами против людей, совершивших насильственные преступления на почве ненависти, завершилось не менее 4 процессов: в Москве, Омске, Северной Осетии и Ставрополе. Всего же с начала года таких приговоров было не менее 10.

Безусловно, самым значимым было решение по делу о взрыве поезда Грозный-Москва 12 июня 2005 г. Дело было длительным и сопровождалось громкими скандалами. В частности, была распущена первая коллегия присяжных, которая в ноябре 2006 года вынесла обвиняемым, праворадикалам Михаилу Клевачеву и Владимиру Власову, оправдательный вердикт. Этот инцидент, без сомнения, ставит под вопрос справедливость вынесенного 21 марта вторым составом коллегии обвинительного вердикта, и приговора суда 10 апреля, в соответствии с которым М. Клевачев был приговорен к 22 годам, а В. Власов — к 20 годам заключения за покушение на убийство по мотиву национальной ненависти, терроризм и незаконное приобретение и хранение взрывчатых веществ.

Пропаганда

Следует отметить улучшение ситуации с уголовным преследованием пропагандистов ненависти.

Во-первых, оно очевидным образом активизировалось. За прошедшие три месяца было вынесено не менее 9 обвинительных приговоров против 9 человек: два — в Сыктывкаре, по одному — в Кирове, Кургане, Калининграде, Челябинске, Новосибирске и Ульяновске[18].

Показательно, что, наконец, мы видим активное преследование антисемитской пропаганды. Ранее именно этот вид пропагандистской деятельности фактически не наказывался. Между тем не секрет, что именно антисемитская мифология как наиболее разработанная активно используется праворадикалами, особенно "старого толка", она становится основой для дальнейшей разработки других пропагандистских направлений в ксенофобии[19]. Весной за антисемитскую пропаганду были осуждены руководитель кировского отделения Концептуальной партии "Единение" Валерий Гончаров и активист вологодской неоязыческой организации Игорь Базанов. Откровенно антисемитский характер носила и большая часть материалов, за распространение которых был осужден руководитель челябинского отделения НДПР Владимир Сутормин.

Еще один позитивный момент — очередные удачные примеры преследования за интернет-пропаганду. Это дела лидера калининградского отделения ДПНИ Алексея Сафина, осужденного именно за материалы сайта организации, и активиста скин-группировки "Курганские бритоголовые" — за создание одноименного интернет-ресурса. Эта правоприменительная практика, наряду с приговорами прошлых лет по аналогичным делам (всего за 3 последних года нам известно о 5 подобных приговорах [20]), на наш взгляд, опровергает тот аргумент сторонников специального законодательного регулирования интернета, что нынешняя законодательная база якобы не позволяет преследовать интернет-пропагандистов.

Не менее показательный момент в этих делах — преследование не рядовых членов, а лидеров региональных праворадикальных организаций. Из девяти осужденных таковых трое — уже упоминавшиеся В. Гончаров, В. Сутормин и А. Сафин. Если вспомнить, что в настоящее время под следствием находятся лидер Екатеринбургского отделения Народной национальной партии (ННП) Сергей Котов и лидер Амурского Союза русского народа Игорь Терехов, а в заключении — лидер Коми отделений НДПР и ДПНИ Юрий Екишев и лидер астраханского ННП Игорь Могилев, можно говорить о некоей позитивной тенденции в преследовании руководителей праворадикальных группировок в регионах. Впрочем, касается это очевидным образом именно региональных лидеров.

"Вожди" рангом повыше по-прежнему уходят от ответственности. Конечно, нет ничего удивительного в том, что было прекращено уголовное дело, заведенное Карельской республиканской прокуратурой против А. Белова (Поткина) — слишком слабы были аргументы, да, видимо, и большого желания провести качественное расследование не было. Но удивительно, что деятельность ДПНИ, которое вполне открыто выступает координатором и подстрекателем большинства массовых конфликтов, все чаще вспыхивающих в регионах России, в принципе не привлекает официального внимания российского правосудия.

Зато все более и более основательной выглядит версия, согласно которой многочисленные и хорошо скоординированные DDoS-атаки на серверы ресурсов ДПНИ и ассоциированных с ним структур либо прямо организованы, либо инспирированы российскими спецслужбами [21]: атаки эти приурочены к мероприятиям, к организации которых ДПНИ в разной степени причастно. Возникает удивительный парадокс: государство отказывается от законного преследования праворадикалов и предпочитает "затруднять" их деятельность путем незаконных хакерских атак. Таким образом, в общественном мнении легализуется как сама деятельность ультраправых, так и незаконные действия хакеров.

Из девяти осужденных лишь двоим суды назначили в качестве наказания условные сроки без каких-либо дополнительных санкций (А. Сафину и ульяновскому подростку, дважды в конце 2006 года напавшему на ульяновскую синагогу). Все остальные приговоры, за исключением приговора солдату-срочнику в Новосибирске, о котором речь пойдет ниже, предусматривают реальные наказания, не связанные с лишением свободы — штрафы, исправительные работы и, что самое важное — запрет на журналистскую деятельность (в Челябинске). И это, на наш взгляд, поразительный прогресс в улучшении правоприменительной практики по пропагандистским делам.

Особняком стоит дело новосибирского солдата-срочника, завершившееся в Новосибирске 27 апреля 2007 г. Обвиняемым был солдат из Дагестана, который, помимо грабежа и ложного сообщения о теракте, был призван виновным в возбуждении национальной ненависти за неоднократные публичные призывы "резать русских". Именно по совокупности этих преступлений он был приговорен к 5 годам лишения свободы.

Это первое известное нам дело в отношении военнослужащего срочной службы. Закрытость армии, отсутствие внятной информации о любых происшествиях в войсках не позволяют судить о масштабах ксенофобных настроений среди военнослужащих. Хотя слухов о многочисленных конфликтах подобного рода появляется масса. Косвенным подтверждением неблагополучия являются, например, краткие информационные сообщения о том, что "в январе 2007 года случилось то, что представители УФСБ назвали "межнациональным силовым конфликтом военнослужащих одной из войсковых частей", а в феврале в пожарном училище произошла массовая драка — курсанты из южных регионов и центра России избивали друг друга" [22]. К сожалению, подробности этих инцидентов найти, как правило, не удается. И можно только надеяться, что прецедент с новосибирским солдатом заставит обратить внимание на проблему ксенофобии в вооруженных силах.

Экстремистские материалы

Постепенно накапливается и правоприменительная практика по признанию экстремистскими разного рода материалов.

18 апреля 2007 г. Читинский городской суд признал экстремистским материал с сайта "Народный контроль" [23] (отклики о событиях в Кондопоге), перепечатанный в газете "Русское Забайкалье" [24]. Показательно, что практика признания экстремистским материала (то есть административное судопроизводство, не предполагающее преследование конкретных лиц), позволяет избежать коллизий, с которыми часто сталкивались суды при попытке уголовного преследования издателей-праворадикалов. Ссылка на то, что материал является републикацией с интернет-сайта, часто давала возможность издателям если не избегать преследования вообще, то максимально затягивать рассмотрение уголовных дел, которые против них заводились. Здесь же апелляция редактора газеты к этому обстоятельству судом принята не была, так как суд провел расследование именно в отношении текста, а не публикатора.

Дело в Новосибирске еще более любопытно. 23 мая 2007 г. решением суда Советского района Новосибирска был ограничен доступ к четырем интернет-ресурсам, материалы которых были признаны экстремистскими. Речь идет об исламистских и сепаратистских сайтах — "Кавказ-Центр", "ЧеченПресс", "Даймокх" и "Аланское (Карачаево-Балкарское) информационно-аналитическое агентство", материалы которых, как отмечалось Прокуратурой Советского района в направленном 13 марта 2007 г. в суд представлении, содержали "пропаганду войны, разжигание национальной, расовой или религиозной ненависти и вражды". Все сайты физически располагаются за пределами России, поэтому закрыть их, не используя международные правовые механизмы, правоохранительные органы не в состоянии.

В этой ситуации нельзя не оценить оригинальность подхода новосибирских правоохранителей. Следствием решения о признании сайтов экстремистскими стало то, что суд вынес постановление, обязывающее одного из районных интернет-провайдеров Новосибирска заблокировать доступ к указанным ресурсам. Аналогичные иски в отношении еще трех районных провайдеров суд планирует рассмотреть в июне-июле.

Согласно закону "О противодействии экстремистской деятельности" таковой является и "содействие ее осуществлению или совершению указанных действий, в том числе путем предоставления для осуществления указанной деятельности ... телефонной, факсимильной и иных видов связи, информационных услуг...". Однако вряд ли можно таким образом толковать деятельность интернет-провайдера, отвечающего не за содержание сайтов, а лишь за доступ в интернет (в котором находятся самые разные, в том числе и действительно экстремистские, ресурсы). Отнюдь не очевидно также, что судебное решение о признании сайта экстремистским автоматически обязывает всех интернет-провайдеров блокировать доступ к нему: ведь закон запрещает распространять экстремистские материалы, но интернет-провайдер не осуществляет никакого распространения (не больше, чем, например, телефонная компания). Следовательно, указанный закон не предполагает никакой ответственности интернет-провайдера за "экстремистский" контент. Таким образом, последовательные судебные определения в отношении каждого локального интернет-провайдера, находящегося в юрисдикции данного конкретного суда, можно рассматривать как судебные решения в обеспечение реализации основного судебного решения — о признании материалов сайтов экстремистскими.

Это первое известное нам решение суда такого рода в российской правоприменительной практике. Схема ограничения доступа, избранная в Новосибирске, хоть и очень громоздка, но относительно эффективна и в принципе оправдана отсутствием общепринятых легальных механизмов ограничения доступа к информации, размещенной на зарубежных серверах. (Другое дело, что принятый в России уровень запретов на свободу высказывания в целом явно завышен.)

Другие формы преследования праворадикалов

Активизируются и другие механизмы преследования.

Весной 2007 года довольно часто становилось известно об административном преследовании за демонстрацию нацистской символики и символики, схожей с ней до степени смешения. И хотя нам известно всего о трех административных взысканиях, наложенных за весну (в Екатеринбурге, Амурской и Тюменской областях), очевидно, что такого рода взысканий гораздо больше. Например, по заявлению прокуратуры Свердловской области, только в этом регионе с начала 2007 года возбуждено 5 административных производств по ст. 20.3 КоАП. Еще 6 административных дел было возбуждено в Республике Коми.

Впрочем, зачастую атрибутика современных неонацистов не совпадает с атрибутикой Третьего Рейха, хотя и однозначно понимается и представителями скинхедской субкультуры, и сторонними наблюдателями именно как обозначение неонацистской ориентации. И тогда возникают правовые коллизии, подобные той, которая произошла во время футбольного матча в Ярославле 31 марта. Во время матча на трибуне в толпе болельщиков был поднят самодельный флаг с изображением кельтского креста, вполне справедливо атрибутированный охранявшими матч милиционерами как неонацистский символ. Они отобрали флаг, причем, как это часто случается, применив чрезмерную силу, что стало поводом для заявлений одного из пострадавших (известного в городе скинхеда, причастного к нескольким расистским нападениям) о милицейском произволе. Правда, необходимо отдать должное ярославским милиционерам: привлечь скинхеда по ст. 20.3 КоАП они даже не пытались, оправдывая изъятие флага (который был потом возвращен хозяину) попыткой предотвратить массовые беспорядки среди агрессивно настроенных болельщиков, которые могло спровоцировать полотнище, то есть апеллировали не к неонацистской символике, а к необходимости профилактики правонарушения.

Довольно активна весной 2007 года была и Росохранкультура, которая вынесла около 13 предупреждений [25] за публикации, которые были расценены ею как "экстремистские" [26]. Показательно, что как минимум одно предупреждение, вынесенное Росохранкультурой (бузулукской газете "За Веру, Царя и Отечество!"), стало основанием для возбуждения уголовного дела против публикатора, а еще по одному предупреждению (омской газете "Русский рубеж сибирских казаков") прокуратурой проводится проверка.

В рамках тотальной проверки политических партий, проводимой в соответствии с новыми требованиями партийной регистрации, среди прочих были ликвидированы и две праворадикальные организации, активно использующие в свой пропаганде ксенофобную (прежде всего антисемитскую) риторику. 16 апреля 2007 г. Верховный суд удовлетворил иск Росрегистрации о ликвидации Народно-патриотической партии России, возглавляемой экс-министром обороны, а затем депутатом Госдумы Игорем Родионовым и известным в прошлые годы национал-патриотом Владимиром Милосердовым. А 15 мая аналогичное решение было вынесено в отношении Концептуальной партии "Единение" Константина Петрова (в 2003 году запомнившейся многим избирателям рассуждениями о "Мертвой воде" и заявлением "Бог — есть!" в предвыборной программе). Однако подчеркнем, обе организации ликвидированы по формальным причинам, а отнюдь не запрещены за экстремизм, так что они вполне могут продолжать свою деятельность в качестве общественных организаций или вовсе без юридического лица.

НЕПРАВОМЕРНЫЙ АНТИЭКСТРЕМИЗМ

Законотворчество

Весна ознаменовалась заметной антиэкстремистской активностью законодателей. Однако если описанные выше законопроекты кажутся нам вполне адекватными, то другие законодательные инициативы либо слишком неоднозначны, либо вызывают подозрения тем, что расширяют скорее не возможность преследования ультранационалистов и подобных им опасных групп, сколько любых политически нелояльных партийных и общественных активистов.

16 мая 2007 г. в первом чтении был принят законопроект, вносящий очередные поправки в УК, КоАП и Закон "О противодействии экстремистской деятельности". В этом многоплановом законопроекте есть вполне разумные предложения. Среди них, например, предложение публиковать списки запрещенных "за экстремизм" организаций или включение массовых беспорядков в список преступлений экстремистской направленности (сейчас их там нет).

Законопроект также вносит квалифицирующий признак ненависти в ст.ст. 212 (массовые беспорядки) и 213 (хулиганство), что само по себе совершенно правильно, и об этом не раз говорили разные эксперты. Сами по себе эти статьи и так предполагают достаточно суровое наказание, так что дело скорее не в необходимости более тяжелых наказаний, а именно в том, чтобы приговор учитывал мотив ненависти и таким образом посылал определенный сигнал обществу. Конечно, для этого могло бы быть достаточно и применения аналогичного отягчающегося обстоятельства, предусмотренного в ст. 63 УК, но, увы, сложилась устойчивая традиция неприменения этого пункта ст. 63, зато квалифицирующие признаки, прямо вписанные в статьи Особенной части УК, правоохранительная система научилась уже использовать.

С другой стороны, в законопроекте есть явные недостатки, вызывающие большие опасения.

В подобных проектах стала уже привычной склонность непомерно увеличивать сроки наказания, хотя правоприменение отнюдь не "упирается" и в существующие максимумы по всем рассматриваемым в законопроекте статьям. Например, авторы предлагают приравнять вовлечение несовершеннолетних в экстремистские преступления к вовлечению их в особо тяжкие преступления (ст. 150 УК), но у нас эта статья почти никогда не применяется к преступлениям на почве ненависти.

Можно рассматривать как приемлемое разве что небольшое увеличение максимальных сроков по ст.ст. 282, 282-1 и 282-2; это явно сделано для того, чтобы перевести соответствующие преступления в другую категорию тяжести и тем самым увеличить срок давности по ним с 2 до 5 лет: наша неповоротливая правоохранительная система слишком часто не укладывается в два года при расследовании простого дела о публикации пары текстов. Конечно, лучше было бы ускорить следствие и суд, но законодатель, очевидно, уже махнул на них рукой, и его можно понять.

Ст. 280 УК РФ ("Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности") авторы законопроекта предлагают переименовать в "Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности и публичное оправдание такой деятельности" с одновременным увеличением максимума наказания с трех до шести лет лишения свободы. Впрочем, законопроект предусматривает примечание, что "под публичным оправданием экстремистской деятельности понимается публичное заявление о признании экстремистской деятельности правильной, нуждающейся в поддержке и подражании".

Такая же оговорка есть в аналогичной ст. 205-2 УК, посвященной терроризму, и там ее достаточно. Но определение экстремизма гораздо шире, чем определение терроризма; в "экстремизм" включаются некоторые действия, с противозаконностью и даже неправильностью которых многие не могут согласиться, — это относится, например, к утверждению религиозного превосходства. Если следовать поправкам, то не только утверждать исключительность своей веры будет "экстремизмом" (см. ниже дело В. Танакова), но и говорить, что такое утверждение правомерно.

Да и в целом человека, утверждающего "правильность" некой даже противозаконной деятельности, явно неправомерно привлекать к уголовной ответственности, более строгой или даже равной той, которая предусмотрена для самой этой деятельности, а это может оказаться именно так, если сравнить ст. 280 УК со многими пунктами определения "экстремистской деятельности". Ст. 280 УК с 2002 года представляет собой потенциальную угрозу гражданским свободам: при неопределенности понятия "экстремизм" за призывы к нему слишком легко привлечь к ответственности ошибочно. И предлагаемое расширение и ужесточение санкций лишь увеличивает эту опасность.

В определении экстремизма (ст. 1 закона "О противодействии экстремистской деятельности") в части о клевете на лицо, замещающее государственную должность, предлагается новая формулировка: "публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в период исполнения им своих должностных обязанностей в совершении деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением". Таким образом, из закона выпадает упоминание необходимости доказывания клеветы в суде. Прямое указание на статью УК — "клевета" — заменено определением из этой статьи — "публичное заведомо ложное обвинение...". И эта странная и подозрительная замена, вероятно, увеличивает опасность преследования за критические высказывания в адрес государственных чиновников.

И, наконец, законопроект вводит принципиальную новацию. В вышеупомянутых ст.ст. 212 и 213 и заодно почему-то в статьях о вандализме в отношении памятников истории культуры и мест захоронения (ст.ст. 243 и 244 УК) предлагается пополнить сложившийся в УК перечень мотивов ненависти идеологической и политической ненавистью. Это предложение качественно ново и нуждается в серьезном обсуждении.

Нельзя сказать, что преступления на почве идеологической ненависти — редкость. Таковы, например, нападения на политических или идеологических противников, и в этом смысле такое пополнение ст.ст. 212 и 213 кажется разумным, как и аналогичное пополнение других статей, связанных с насилием. Сейчас убийства или избиения антифашистов неонацистами квалифицируются без учета мотива преступления, то есть подаются обществу как "просто" убийства и избиения. То же было с участниками погрома на Манежной в 2002 году, и это многими воспринимается как пробел в праве.

Но так ли очевидно, что надо заполнять этот пробел?

Повышенные санкции именно за идеологически/политически мотивированные преступления не имеют таких же оснований, как повышенные санкции против преступлений на почве ненависти по групповым признакам. В последнем случае основанием является то, что косвенной жертвой преступления ненависти является не только жертва нападения, но и вся группа (этническая, например), к которой она (жертва) предположительно принадлежит. В случае же дополнительной криминализации по мотиву идеологической и политической ненависти общество защищает не каких-то людей, а саму сферу общественной и политической полемики — от определенных криминальных проявлений.

Такая защита, конечно, необходима. Но требуются дополнительные аргументы, чтобы утверждать, что эту функцию не выполняют обычные статьи УК. Такая ситуация может возникать, например, если вал криминально-политических действий, в том числе погромов и хулиганских нападений на идеологической почве, никак не удается остановить, несмотря на строгие, на пределе, установленном соответствующими статьями УК, приговоры. Сегодня мы видим умножение таких действий, но не видим строгих, а главное, адекватных в количественном отношении приговоров. Так что ресурс нынешнего УК в противостоянии беспорядкам или политически мотивированным нападениям отнюдь не исчерпан.

С другой стороны, в сегодняшней России общественно-политическая сфера в целом страдает явно не от избытка политического хулиганства, массовых беспорядков и осквернения памятников культуры, как бы ни были прискорбны такие эпизоды, а от чрезмерного давления и регулирования сверху. Предлагаемые поправки в УК этот эффект только усилят.

Следует принимать во внимание и неизбежные ошибки применения (включая злоупотребления, неизбежные в таком деле, как определение "идеологического мотива"). Например, если на очередной акции "несогласных" или других групп случится акт насилия в отношении сотрудника милиции, то акцию можно будет счесть беспорядками по смыслу ст. 212 УК. А с учетом предлагаемых поправок всем участникам акции, ничего противозаконного лично не совершившим, грозит до 6 лет лишения свободы. И те же последствия могут ждать активистов, нарисовавших какой-нибудь политически агрессивный лозунг на стене памятника архитектуры (что представляется явно чрезмерным наказанием за такой акт вандализма).

Учитывая все эти соображения, мы полагаем, что включение мотивов идеологической и политической ненависти как квалифицирующих признаков при совершении преступлений нежелательно.

23 мая 2007 г., в первом чтении был принят законопроект, среди прочего, ограничивающий по признаку "экстремизма" членство в Общественной палате. В соответствии с инициативой, выдвинутой депутатами-единороссами, к выдвижению в кандидатов в члены Общественной палаты не должны допускаться объединения, получившие письменные предупреждение о недопустимости осуществления экстремистской деятельности (в течение года со дня вынесения предупреждения, если оно не было признано судом незаконным), и те, деятельность которых приостановлена в соответствии с антиэкстремистским законодательством.

Этот законопроект (принятый 15 июня в третьем чтении) не имеет никакого практического смысла, поскольку члены Палаты и так не выбираются, а отбираются сверху. (А объединение, деятельность которого приостановлена, уже по самому этому факту не может никого выдвигать.) На примере этого проекта особенно очевидно, что "антиэкстремизм" просто стал способом "отметиться" для особо лояльных политических и общественных деятелей.

Наиболее же скандальным законопроектом весны стал законопроект "О внесении изменения в статью 4 Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации" поступивший в Госдуму 16 марта 2007 г. Документ, инициированный Московской городской думой, предлагает ввести ограничение на упоминание "в средствах массовой информации, а также в компьютерных сетях сведений о национальной, расовой принадлежности или об отношении к религии потерпевших, лиц, совершивших правонарушения, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". Этот запрет, продиктованный, наверное, лучшими намерениями, по нашему мнению, отнюдь не является решением проблемы упоминания этничности в криминальной хронике. Во-первых, запрет легко преодолим с помощью эвфемизмов. Во-вторых, в части, запрещающей упоминать этничность пострадавшего, он прямо вреден для общества, поскольку позволит скрывать и без того скупую информацию о преступлениях ненависти. В-третьих, есть очевидные случаи, когда этничность или иные аспекты групповой идентичности преступника имеют вполне практическое значение для сути дела [27]. Остается только надеяться, что здравый смысл возобладает и законопроект будет отклонен. Проблемы, подобные этой, общество, в частности, журналистское сообщество, должно решать само, так как репрессивные инструменты государства слишком грубы для этого.

Отметим также, что весной 2007 года вступили в силу очередные "антиэкстремистские" избирательные поправки. Впрочем, они стали лишь техническим следствием радикальных изменений Федерального закона "О внесении изменений в Федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации", вступивших в силу в декабре 2006 года (см. комментарий на сайте Центра "СОВА" [28]). Вероятно, именно "технический" характер и обусловил стремительность и незаметность их принятия. Так, первое чтение законопроекта [29] прошло в Госдуме 9 марта, 6 апреля нижняя палата парламента приняла его окончательный вариант, а уже 26 апреля закон был подписан Президентом и 11 мая опубликован. Из многочисленных технических статей закона нас в данном случае интересует лишь ст. 5, которая вносит изменения в Федеральные законы "О выборах Президента Российской Федерации" и "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", аналогичные общим позициям избирательного законодательства, а именно: ограничение пассивного избирательного права для лиц, осужденных, в частности, за совершение преступлений экстремистской направленности и имеющих неснятую судимость, а также осужденных по ст. 20.3 КоАП России до окончания срока административного наказания. Эти ограничения касаются и тех, кто совершал экстремистские действия на протяжении 4 лет до дня голосования [30].

Преследование организаций и общественных активистов

Практика неправомерного "антиэкстремистского" преследования организаций и общественных активистов весной 2007 года была связана преимущественно с мероприятиями ОГФ и "Другой России". Тиражи газет, подготовленных к "маршам несогласных", изымались для проверок "на экстремизм" (не несколько экземпляров, а весь тираж!). Радиостанция "Эхо Москвы" подверглась проверкам прокуратуры за предоставление возможности высказаться руководителю НБП Эдуарду Лимонову и лидеру ОГФ Гарри Каспарову. Впрочем, краснодарское краевое отделение партии "Яблоко" также получило предупреждение за распространение книг политолога А. Пионтковского; даже оставив в стороне сомнения в том, что А. Пионтковский — экстремист, заметим, что эти книги продолжают свободно продаваться по всей стране.

Организаторы мероприятий получали "антиэкстремистские" предостережения [31] в связи с участием в их мероприятиях активистов НБП, демонстрирующих "экстремистскую" символику партии: флаг НБП очевидно похож на нацистский, но столь же очевидно от него отличается, так что не подпадает под прямой запрет ст. 1 закона "О противодействии экстремистской деятельности". Этот казус иллюстрируется, в частности, делом лидера арзамасских нацболов Дмитрия Исусова. Весной 2006 года он в числе еще 12 национал-большевиков был задержан за участие в акции "Антикапитализм-2006" и приговорен по трем статьям КоАП РФ: 20.2 (нарушение установленного порядка организации либо проведения митинга), 20.3 (пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики) и 19.3 (неповиновение законному распоряжению сотрудника милиции) к 1000 рублей штрафа. Д. Исусову удалось добиться отмены судебного решения — и соответственно, добиться признания, что флаг НБП не "сходен с нацистским". Более того, в апреле 2007 года ему удалось добиться решения о возмещении морального ущерба в размере 2000 рублей.

19 апреля 2007 г. Московский городской суд признал Национал-большевистскую партию экстремистской организацией и запретил ее деятельность на территории России. Основания этого решения не вполне ясны[32], но в иске прокуратуры оно обосновывалось тремя вынесенными ранее активистам НБП предупреждениями. Одно из них связано с действительно общественно опасными публикациями в одной из газет НБП, но те, кому это предупреждение было вынесено, уже покинули НБП, как и многие другие убежденные нацболы-националисты. Два других связаны с эпизодами мелкого политического хулиганства — вторжением на заседание петербургского Законодательного собрания и подмосковного избирательного участка, сопровождавшегося выкрикиванием лозунгов и разбрасыванием листовок, но не применением насилия. По этим эпизодам уже ведутся уголовные дела, но трудно счесть их столь серьезными, чтобы из-за этого запрещать деятельность всей организации.

Пока решение суда в силу не вступило, так как дело ждет рассмотрения в кассационной инстанции. Но если НБП не удастся его оспорить, возникнет крайне опасная ситуация: массовое общественное объединение должно будет либо полностью прекратить деятельность (что маловероятно), либо любые действия от имени этого объединения станут основанием для привлечения к уголовной ответственности по ст. 282-2 УК, причем обвинение не будет нуждаться в формальных доказательствах связи обвиняемого с НБП. Эта ситуация может стать причиной действительно массовых репрессий, сопряженных с чрезмерными наказаниями, избирательным правоприменением, серьезными процессуальными нарушениями и чреватых почти неограниченным расширением этих репрессий, так как любые формы сотрудничества с членами НБП можно будет интерпретировать как содействие их запрещенной деятельности.

21 марта 2007 г. Московская прокуратура вынесла Постановление о приостановлении деятельности НБП на период рассмотрение иска прокуратуры о запрете организации. Однако показательно, что известные нам нынешние ограничительные действия правоохранительных органов и властей, запреты пикетов и митингов, "антиэкстремистские" предостережения и т.д. совершенно неправомерны, так как апеллируют почему-то не к этому постановлению Московской прокуратуры, единственному на сегодняшний день документу, позволяющему как-то преследовать активистов НБП [33], а к постановлению Мосгорсуда 2005 года о ликвидации московской областной организации НБП, которое отнюдь не вводило запрет на деятельность партии, а лишь лишало ее юридического лица.

Весной 2007 года было принято и еще одно примечательное, на наш взгляд, неправомерное и крайне опасное судебное решение, способное не только искусственно создать религиозное подполье, но и радикализовать его. 21 мая 2007 г. Коптевский суд г. Москвы под председательством судьи С.В. Митюшова признал экстремистскими материалами русские переводы четырнадцати книг Саида Нурси, известного турецкого богослова и философа. Почему труды С. Нурси стали предметом судебного рассмотрения, неясно. О том, что российские последователи Нурси были причастны к какой-либо насильственной деятельности, мотивированной их убеждениями, сведений нет. Кроме того, показательно, что в самой Турции, против властей которой резко выступал Нурси, его труды не запрещены.

Как и в случае с решением по НБП, решение суда пока в силу не вступило. Если адвокатам не удастся обжаловать это решение, любое распространение книг Нурси на русском языке будет рассматриваться как "экстремистская деятельность", то есть все, кто окажется к этому так или иначе причастен, будут подвергаться административному и, возможно, даже уголовному преследованию.

Напомним, что мотив религиозной нетерпимости, реальной или предполагаемой, становится поводом для неправомерного правоприменения не только в отношении мусульман. 21 марта Верховный суд России утвердил приговор по ст. 282 УК в отношении Виталия Танакова, языческого жреца народа мари [34].

Антиэкстремистское законодательство продолжает оставаться эффективным инструментом давления на СМИ, причем в ситуациях, когда здравый смысл не допускает обвинения издания или журналистов в экстремизме. Например, Средне-Волжское территориальное управление Росохранкультуры вынесло предупреждение редакции газеты "Новые времена в Саратове" за публикацию материалов под названием "Триумф воли". В материале подвергалось резкой критике руководство саратовского университета, статья была иллюстрирована коллажем из фотографий заседаний ученого совета и съезда НСДАП. Автор статьи сравнивал (быть может, совершенно безосновательно) руководителей университета с нацистскими лидерами, но по всему тексту статьи было очевидно, что это сравнение — именно с негативным образцом. Однако управление Росохранкультуры не смогло этого понять.

Продолжалось давление на газету "Зырянская жизнь" [35]. 24 мая Сыктывкарский городской суд подтвердил неправовое решение о взыскании штрафа за поддержание сайта без регистрации его как СМИ [36]. (Отметим здесь, что основное дело о закрытии газеты "за экстремизм" было ею все-таки выиграно 5 июня в Верховном суде Коми.)

В том же ряду стоит "антиэкстремистская" история с журналом "Эсквайр". В конце апреля журнал опубликовал фотографию с петербургского "Марша несогласных", на которой был изображен стоящий спиной к фотографу ОМОНовец в полной амуниции. На шлеме у него были изображены две вертикальные молнии, в которых без труда "прочитывался" знак "SS". Снимок (в достоверности которого сходится большинство экспертов, к тому же существуют фотографии этого же шлема с другого ракурса) вызвал возмущение Государственной Думы. Однако показательно, что первый заместитель главы Комитета Госдумы по безопасности Михаил Гришанков вместо того, чтобы инициировать проверку сотрудников ОМОНа, участвовавших в разгоне "марша", заявил, что журнал нарушил "запрет на публикацию нацистской атрибутики" и потребовал провести проверку именно в отношении издания.

Наверное, в этой череде печальных казусов стоит отметить и решение Федеральной регистрационной службы, подтвердившей 18 апреля 2007 г. скандальное решение своих тюменских коллег, отказавшихся регистрировать организацию геев и лесбиянок и усмотревших экстремизм в том, что они не способствуют демографическому росту и тем самым ставят под угрозу безопасность страны.

Антиэкстремистская риторика как способ дискредитации политических оппонентов

Продолжается и пропагандистская кампания, направленная на дискредитацию нелояльных власти политиков и общественных активистов посредством обвинений их в "экстремизме" и "фашизме".

Внутри страны первенство по-прежнему удерживает движение "Наши", традиционно представляющее ОГФ как "безнравственный альянс фашистов и псевдо-либералов, финансируемый беглыми преступниками и заезжими дипломатами, скрепленный ненавистью к Путину и желанием вернуться. Чтобы продолжать грабить страну" [37]. Однако при этом надо отметить, что к "антифашизму" "Наших" добавился и своеобразный этнонационализм. Теперь политическая оппозиция для "Наших" — не только "фашисты", но и "русофобы/путинофобы". Вот что пишет на портале Кремль.Орг федеральный куратор экспертов движения "Наши" Ражап Мусаев о "Маршах несогласных": "Маршисты больны. Крайней стадией параноидальной русофобии. Назовем ее путинофобией"[38].

К "антифашистскому" пафосу "Наших" присоединилась и "Молодая гвардия Единой России": "Естественно, он ("неформальный" подросток — Г.К.) идет к другороссам, если вообще не оказывается в рядах нацистов (те же ДПНИ), или — еще хуже — в рядах скинхедов..." "Это (анархисты и нонкомформисты — Г.К.) :штурмовики; :Другой России;, наподобие штурмовиков СА".

Впрочем, подобные заявления внутри страны стали настолько привычными, что на них уже не обращают внимания. Новостью весны стали лишь "разъяснения" милиции, что "марши несогласных" проводят скинхеды [39], да скандал, связанный с интервью Э. Лимонова "Газете" в начале апреля 2007 года. Вскоре после публикации интервью сайты "Единой России", СПС, ЛДПР и "Гражданской силы" (Михаила Барщевского), поместили заявления, осуждающие появление материала как "предоставление трибуны экстремисту" (показательно, что едва ли не впервые при этом политики апеллировали к уже подзабытому "Антифашистскому пакту" — декларации начала 2006 года).

Правда, позже представители всех политических партий, за исключением "Единой России", дезавуировали свои заявления, объяснив это ошибками партийных пресс-служб, однако на практике лишь ЛДПР убрала со своего сайта "антилимоновское" заявление [40], что, с другой стороны, не помешало ЛДПРовцу Сергею Абельцеву направить депутатский запрос в Генеральную прокуратуру "с тем, чтобы прокуратура повнимательнее разобралась" с опубликованным "Газетой" интервью.

"Антиэкстремистская" истерия начала прорываться даже на внешнеполитические мероприятия. Так, 29 марта 2007 г. на конференции ОБСЕ по свободам собраний, ассоциации и высказывания в Вене представитель России выразил официальное возмущение тем, что на конференции присутствует представитель Общества российско-чеченской дружбы (ОРЧД), которую дипломат назвал "экстремистской организацией". Официальное выступление было дополнено репликами прибывшего с официальной российской делегацией известного политолога Сергея Маркова, резко осудившего присутствие ОРЧД как организации не только "экстремистской", но и "связанной с террористами". Марков делал эти заявления в пленарной дискуссии, а также на брифинге о ситуации с основными гражданскими свободами в России, которую организовал в рамках конференции Центр "СОВА" при участии Центра развития демократии и прав человека и организации "Юрикс".

Между тем конференции ОБСЕ носят открытый характер, и на них присутствуют любые НПО на основании "самозаписи", если они не причастны к политическому насилию (на что и указал представитель Евросоюза). Более того, ОРЧД было ликвидировано, но не было признано экстремистской организацией, да и обвинения в "контактах" с террористами, высказанные в адрес общества, также не имеют правовых оснований.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1. Статистика расистских и неонацистских нападений за 2004-2007 г. [41] (с разбивкой по городам)