Российский федеральный центр судебной экспертизы (РФЦСЭ) при Минюсте РФ подготовил методические письма об особенностях проведения лингвистических и психолого-лингвистических экспертиз. Они касаются материалов, связанных с распространением заведомо ложной и недостоверной информации "под видом достоверных сообщений", а также с публичной дискредитацией использования вооруженных сил России и госорганов за рубежом. Методические письма были утверждены ученым советом РФЦСЭ 17 июня.
Первое письмо касается дел о заведомо ложной и недостоверной информации, в том числе и об использовании вооруженных сил (ст. 207.1, 207.2, 207.3 УК, чч. 9, 10, 10.1, 10.2 ст. 13.15 КоАП). Согласно методическому письму, в данном случае достаточно лингвистической экспертизы. В компетенцию лингвиста в таких делах входит вопрос о том, действительно ли информация подается в форме "утверждений о фактах и событиях". Такие утверждения могут быть достоверными или недостоверными и, соответственно, подпадать или не подпадать под соответствующие нормы КоАП или УК. Однако установление достоверности не входит в компетенцию эксперта-лингвиста, отмечено в методическом письме.
Авторы письма также подчеркивают, что, если же речь не об утверждении, а о выражении мнения, то оно по определению не может быть ложным или достоверным. В таком случае у правоохранительных органов вообще не получится наказать автора по вышеперечисленным статьям.
Во втором письме информационные материалы, исследуемые на предмет дискредитации использования ВС или госорганов за рубежом, предлагается сравнивать с диагностическими комплексами значений, названных в методике "экстремистскими" (видимо, по аналогии с методикой экспертизы по экстремистским делам). Исходя из диспозиций ст. 20.3.3 КоАП и 280.3 УК, авторы методического письма предлагают три диагностических комплекса, в каждом из которых рассматриваются лингвистические и психологические признаки, сгруппированные по "тематике" высказывания, "отношению" автора и его "цели".
Первый комплекс касается использованной в диспозициях ст. 20.3.3 КоАП и 280.3 УК формулировки "призывы к воспрепятствованию использования", которая с точки зрения лингвистики трактуется как "побуждение (в том числе в форме призыва) к противодействию функционированию" вооруженных сил или к "противодействию исполнения" госорганами своих полномочий. Автор высказывания должен считать "необходимым, целесообразным" "недопущение" использования ВС, "выражать свое негативное эмоционально-смысловое отношение" к ситуации, давать положительную оценку действиям по прекращению использования ВС или обосновывать его правильность. Цель автора высказывания должна состоять в побуждении к действиям по недопущению использования ВС, а с психологической точки зрения высказывание должно формировать у адресата "представление о невозможности (опасности, невыгодности и т. п.) бездействия".
Второй и третий диагностический комплексы посвящены собственно "дискредитации" использования ВС и госорганов, которую авторы методического письма расшифровывают как "убеждение в негативном характере целей" их использования. Речь в таком высказывании должна идти о том, нужно или не нужно использовать ВС или госорганы. При этом цели использования ВС должны обязательно характеризоваться как не соответствующие целям защиты интересов РФ, ее граждан, поддержания мира и безопасности, "что может быть выражено номинациями «военная агрессия», «захватническая война», «фашистская война» и пр.". С психологической точки зрения, действия ВС должны оцениваться как вредные, опасные, а предлагаемый адресату взгляд на проблему – преподноситься как единственно верный, справедливый. Целью высказывания должно быть "убеждение". Аналогичным образом предлагается анализировать и высказывания о деятельности госорганов за рубежом.
Авторы методического письма отмечают, что лозунг "Нет войне" не имеет лингвистических признаков дискредитации использования вооруженных сил, так как в нем содержится негативная оценка самого факта использования ВС, а не целей их использования.
В целом, заметна значительная разница двух методических писем. В первом, посвященном "фейкам", перед экспертом ставится ограниченная задача, вполне соответствующая его профилю, а основная работа по расследованию, то есть доказывание заведомой ложности (недостоверности) неких утверждений, оставлена правоохранительным органам. Во втором же, посвященном "дискредитации", на экспертов, в сущности, перекладывается вся работа по анализу спорных высказываний. С одной стороны, мы полагаем, что в значительном числе дел о публичных высказываниях этого стоило бы избегать. Суд может и должен самостоятельно оценивать содержание и контекст высказываний, доступных для понимания широкой аудитории, и прибегать к помощи экспертов лишь в нетривиальных ситуациях. С другой стороны, практика применения ст. 20.3.3 КоАП показывает, что в значительном числе случаев суды либо вообще пренебрегают анализом высказываний, либо некритически относятся к трактовкам, предлагаемым полицией. В других случаях они опираются на мнение привлеченного к делу специалиста (например, лингвиста), однако представляется, что качество их заключений крайне низко. В этой ситуации создание методики проведения экспертиз по делам о дискредитации использования ВС может немного повысить качество правосудия.
Впрочем, с нашей точки зрения, само введение в законодательство запрета на дискредитацию действий российских вооруженных сил и госорганов за рубежом явилось необоснованным ограничением права на свободу выражения мнения, призванным подавить критику политического курса властей. Поэтому преследование по соответствующим статьям за высказывания, не содержащие прямых призывов к насилию, мы считаем неправомерным.
